Олег Калугин - Вид с Лубянки Страница 25

Выступление Калугина стало сенсацией, для советской аудитории, на Западе удивило лишь своей смелостью, ведь ничего принципиально нового Калугин не открыл. Всему миру известно и о преследованиях диссидентов, и о политическом сыске, и о полицейских методах работы, и о полной бесцеремонности при прослушивании или перлюстрации. Пострадавшими написаны горы статей и мемуаров. Да что там пострадавшие! Предатели КГБ, ушедшие на Запад, настолько приоткрыли завесу тайны, что порой кадровый сотрудник КГБ хуже знает деятельность свой организации, чем ординарный американский советолог. Букет предателей и перебежчиков из всех звеньев КГБ (как, впрочем, и других влиятельных организаций) в последние два десятилетия расцвел пышным цветом. К этому стоит добавить, что комиссии американского сената и конгресса неоднократно обсуждали деятельность КГБ и соответственно публиковали свои доклады и в связи с показаниями ушедшего на Запад генерала Орлова (ушел он еще до войны, но на показания решился гораздо позже), и о связи нынешнего КГБ с террористами (тут, кстати, американцы сели в лужу: несмотря на все старания и натяжки, прямой связи не обнаружили), и о дезинформационных мероприятиях КГБ ("свидетельские показания" давал сотрудник ПГУ Левченко, сбежавший в Японию). Настольными книгами любого западного гражданина, интересующегося комитетом, стали две книги Джона Бэррона о КГБ, переведенные, кстати, на русский язык "Посевом"… Много, конечно, в эти книги вкраплено клеветы и ерунды, и деятельность КГБ раздута не меньше, чем "советская военная угроза", но на войне, как на войне: преувеличение мощи противника не только дает дополнительные бюджетные ассигнования, но и повышает собственную значимость и престиж в глазах общественного мнения — разве не то же самое делает КГБ в отношении ЦРУ?

Нет, информация Калугина никого в КГБ не удивила и не могла удивить. По большому счету, Калугин сделал для поднятия престижа КГБ больше, чем официальные трубадуры: он показал, что в комитете работают смелые люди, обеспокоенные состоянием перестройки в организации. Словами о перестройке уже не удивишь, а народ видит, что почти в любом министерстве и даже в гостиницах сидят сотрудники КГБ — воз и ныне там!

Какая может быть перестройка, если часть руководства КГБ и часть его верхнего слоя были архитекторами политики

КГБ в период застоя, формировали его партийно-кадровые структуры? Эти люди весьма почтенного для такой работы возраста продолжают бороться за свое политическое выживание. Как они могут перестроиться? Руководят и тянут за собой остальную массу комитета, которая, в основном, не имеет никакого отношения к неблаговидным делам застоя, но трудно воспринимает отход от стереотипа врага (что вполне естественно), привыкла подчиняться голосу сверху и боится за свои служебные места. А кто не боится? Разве не пугает пример разогнанных служб Восточной Европы? А сокращения, о которых только и речь? Ведь если говорить начистоту, то сотрудник КГБ в социальном плане защищен еще меньше, чем армейский офицер. Начальство всевластно. Осмелится критиковать — тут же ловко подставят ножку, напишут плохую аттестацию, не пренебрегут и доносами! Если сотрудник осмелится встать на дыбы, то не просто уволят, а так уволят, что ни одна приличная организация на работу не возьмет. И куда он пойдет жаловаться? В суд? В комиссию по обороне и госбезопасности? Кто сумеет его защитить? Да на запрос самой высокой инстанции КГБ всегда сможет ответить: увольнение товарища связано с некоторыми сугубо оперативными вопросами, разглашать которые мы не имеем права. И точка! Кстати, даже без "помощи" КГБ на новую работу непросто сотруднику устроиться: увы, но в каждом бывшем кагэбисте видят стукача. Хотя, если говорить откровенно, то стукачи- добровольцы, вкрадчивые, вечно сигнализирующие и пекущиеся о чистоте идей и нравов, сто очков вперед дадут по этой части любому сотруднику КГБ!

Вот и молчат честные офицеры или вторят хулу в адрес тех, кто осмелился сказать правду. Страх всегда был царем в КГБ, мерзкий страх, десятилетиями сковывающий организацию даже больше, чем всю страну.

А ведь обновленный КГБ нужен демократии. В обновленном КГБ будет и свободнее дышать, и радостнее работать, ибо эта работа будет не во имя абстрактных лозунгов и схем, не против тех, кто не согласен с вечно правильной линией партии, а во имя безопасности всего народа, никогда не видевшего защитников от властолюбцев, ворюг и авантюристов.

КГБ обвиняет: "Люди возмущены поступком Калугина". И жалобы на сотрудников КГБ, оказывается, писал генерал, и кляузы в ЦК, проверка которых "компетентными органами" ничего не подтвердила, и стремился обзавестись связями, и уж, конечно, "тяга к богемному образу жизни, привычки устраивать застолья, используя служебное положение". Однако по неясным, но добрым российским законам, чем больше система вываливает свою жертву в грязи, тем выше престиж этой жертвы в народе.

Калугин высказал разные мнения, с одними можно соглашаться, другие вызывают возражения и даже протест.

Но важно, что критика КГБ должна стать нормой, она направлена на укрепление государственной безопасности, и проигрывает тот, кто вместо серьезной дискуссии начинает сжимать кулаки. Все это мы уже проходили.

Протестуя против гонения Калугина, я отказываюсь от знака, который КГБ вручает за заслуги, — "Почетный сотрудник госбезопасности".

Михаил Любимов, бывший начальник отдела управления первого главного управления КГБ, полковник запаса

"ДЕЛО КАЛУГИНА"

Почему бывший генерал КГБ заставил говорить о себе со всех трибун

('Новое время", № 29,1990 г.)

В те дни, когда Центральное телевидение вновь показывало нам Штирлица и полковник Максим Максимович Исаев вел опасные игры с фашистскими бонзами, его современный коллега генерал Олег Данилович Калугин обменивался болезненными ударами с собственным руководством. Точнее, бывшим руководством. В феврале этого года почетный чекист, кавалер 22 правительственных и ведомственных наград, бывший начальник управления внешней контрразведки КГБ СССР (1973–1979 годы), бывший первый заместитель начальника УКГБ по Ленинграду и Ленинградской области (1980–1987 гг.) генерал- майор Калугин был уволен в отставку. 16 июня он выступил на конференции "Демократической платформы в КПСС", а затем в ряде центральных издания с резкой критикой КГБ. И если послужной список Калугина не гарантирует ему славы Штирлица и места в галерее героев — или антигероев — ЧК/ОГПУ/ НКВД/КГБ, то эти выступления создали беспрецедентную доселе ситуацию. Прежде подобное мы слышали от сотрудников КГБ, ушедших "на ту сторону" (с 1980-го, по данным Калугина, таких было 20 человек. Председатель КГБ, отвечая на вопросы на съезде КПСС, поправляет: восемь…). Калугин же "не ушел", не пересек границу. Для КГБ, как следует из публикации комитетского Центра общественных связей в "Правде", он, безусловно, изменник — однако изменник не бежит, не прячется, и получить номер его московского телефона не составляет труда! Ситуация эта стала возможной в последние годы и объясняется не успешными усилиями врагов по подрыву строя, а изменениями взглядов на роль государства в целом и КГБ как одного из его институтов. Появившаяся альтернатива страху и безусловному подчинению на самом-то деле необходима для нормального функционирования КГБ, однако отнюдь не упрощает жизнь комитета. Становятся невозможными простые решения проблем вроде "дела Калугина": человек, противопоставивший себя КГБ (или другому ведомству — прокуратуре, министерству обороны, например), не подписывает более себе приговор (или "выбирает себе судьбу", по терминологии статьи в "Правде"). И если ведомство пытается следовать старой, накатанной дорожкой, то легко предсказать общественный протест и скорее эмоциональную, нежели рассудочную реакцию общественного мнения. Это уже проявилось в " деле Гдляна и Иванова". Но межведомственный обмен опытом (Прокуратура — КГБ), судя по всему, не состоялся…