Анаклето Яковелли - Жизнеописание святого Франциска Ассизского Страница 25

Как далеко, казалось, ушло то время, когда такая же толпа объявляла его сумасшедшим, оскорбляла и забрасывала камнями!

Вновь Франциск стал гостем епископа Гвидо в его дворце.

Весна полностью вошла в свои права; долина благоухала, распускались цветы, зеленела листва, пели ласточки и множество разных птиц, наливались злаки, все пело осанну Господу. Франциск сказал истинную правду, заметив, что ничего не видал радостнее своей Сполетской долины.

Сейчас он лишился зрения, но чувствовал чудо красоты, окружавшее его, красоты, которую Бог даровал людям, чтобы душа их возрадовалась.

Мыслями Франциск возвращался к той далекой весне, когда из этого самого дворца он вышел, отвергнув все земное. Радостный, как менестрель, он отправился завоевывать мир.

Каким дальше будет его путь?

Он не сомневался, что из Ассизи, если и двинется, то лишь навстречу сестре смерти, и та распахнет перед ним врата в вечность.

Глава XXV,

в которой повествуется о последних днях жизни св. Франциска и о его блаженной кончине.

«Смерть праведников драгоценна для Бога». Такая смерть — это завершение долгой и победоносной борьбы, долгожданная награда, обретенная ценой несказанных жертв.

Вот почему Франциск, несмотря на телесную муку, пел. Он чувствовал себя, как перелетная птица, когда дуновение весны, первая зелень в полях и благоухание в воздухе призывает ее вить гнездо и заливаться трелями.

В изумлении братья, служившие Франциску, известили викария — брата Илию. Радость Франциска не покажется ли чрезмерной и неуместной? Не сочтут ли ее дерзкой перед лицом строгой смерти?

Викарий слегка попенял дорогому больному, но Франциск не смутился. Люди не могли вместить того, что он чувствовал:

— Позволь мне, брат, радоваться в Господе и восхвалять Его в моих недугах. Ведь милостью Святого Духа я так приобщился моего Бога, что по милосердию Его могу радоваться во Всевышнем.

Лето прошло. Осень обещала быть сухой и мягкой.

Еще один врач наведался к больному. Святой устремил на него взгляд и спросил:

— Брат врач, что ты скажешь о моем брате теле?

— С Божьей помощью, отче, оно исцелится и будет здраво.

Обычная ложь, какой из жалости утешают больного в последние минуты жизни. И, как правило, глупая ложь, ведь она мешает умирающему должным образом приготовиться к великому исходу.

Но душу Святого нельзя было обмануть:

— Скажи мне всю правду, Бенбеньяте, я не младенец.

— Отче, — ответил тогда врач со всей правдивостью, — по понятиям нашей науки болезнь твоя неизлечима, и думается мне, что в конце сентября или в первых числах октября, ты от нее помрешь.

— Ежели так, то добро пожаловать, сестра смерть, — заключил Святой, охваченный великой радостью.

В «Гимне брату Солнцу» недоставало последней строфы. Франциск продиктовал ее брату Леоне и брату Анджело, а те спели ее отцу:

«Хвала Тебе, Господи мой, за сестру нашу смерть телесную…»

Теперь дням его жизни приходил конец. Встреча с избавительницей смертью была недалеко.

Братья опустились на колени. Бернардо да Квинтавалле, первый сын, поместился справа, брат Илия — генеральный викарий — слева.

Как некогда патриарх Иаков, Франциск скрестил руки и спросил, на кого он возложил правую руку.

— На брата Илию, — ответили ему.

— Так тому и быть.

Потом возвел больные глаза к небу и воскликнул:

— Тебя, сын мой, благословляю во всем и на все, как могу, и более, чем могу, а чего не могу, пусть сотворит в тебе Тот, Кто все может...

И, обратившись к остальным, добавил:

— Прощайте, дети мои, живите в страхе Божием и пребудьте всегда в Нем...

Все застыли в глубоком безмолвии, лишь изредка прерываемом с трудом сдерживаемыми рыданиями.

Но то был еще не конец. Истинный рыцарь не может умереть, как лавочник, в четырех стенах богатого дома. Его душе нужен простор, там она возвратится к Богу.

Так и Франциск.

Получив разрешения у епископа и подесты города, он просил доставить его в Порциунколу, где в тишине простой хижины мог бы напоследок послушать пение птиц и шум листвы.

На полпути Франциск попросил сделать остановку. Весь Ассизи открывался перед ним. Его больные глаза ничего не видели, но он обратил взгляд к родному городу.

Ассизи, счастливая родина. Этот город Провидением был избран для осуществления любовно выпестованного замысла!..

«Бог да благословит тебя, ибо многие души через тебя спасутся, и многие рабы Всевышнего, обитающие в твоих стенах, будут избраны для Царства вечного».

Святой прощался с городом, все сопровождавшие его обливались слезами.

В Порциунколе Франциска ждала блаженная кончина.

Сыновьям, которых он оставлял сиротами, он продиктовал «Завещание», после его кончины оно послужит им духовным напутствием и проведет среди жизненных бурь; к нему, как к чистой струе, они будут припадать, набираясь сил и укрепляясь для восхождения духа.

Кларе и бедным затворницам обители Св. Дамиана, горько его оплакивающим, Франциск послал благословение и краткое увещание — хранить верность Уставу, он обещал скоро с ними свидеться.

У брата тела, которое он так жестоко держал в узде, он просил прощения и примирения.

Потом мысль его улетела далеко. В Риме, вечном городе, пребывала Якопа, совершенная женщина, столько раз благочестиво дававшая ему приют в своем доме.

Франциск желал увидеть ее перед смертью и просил брата написать ей письмо. Но внезапно послышался стук в дверь: это была она, с двумя детьми, Бог таинственно послал ей весть.

Святой был глубоко растроган и позволил Якопе ходить за ним в последние мгновения, как Христос позволил благочестивым женщинам быть при Его кончине и позаботиться о Его теле.

С материнским чутьем знатная римлянка предложила Святому отведать приготовленной для него сладости, но уста его, некогда вкушавшие золу, отказались принимать пищу.

У него не хватило сил на последний рыцарский жест — слишком ослабла плоть.

Пробил последний час на Божиих часах.

Святой думал о Христе, умершем на кресте, он хотел уподобиться Ему.

Он просил раздеть его и нагим, всего лишенным, в совершенной бедности, положить на холодную землю. Но подчинился викарию который приказал ему во имя святого послушания одеться и дал свое рубище.

Пятница, 2 октября. Франциск утратил представление о времени.

Ему казалось, что еще четверг, и он просил прочитать ему то место из Евангелия, где говорится о Страстях Христовых, потом благословил хлеб и раздал его присутствующим в память Тайной вечери.