Неизвестен Автор - За чистое небо (Сборник) Страница 25

Штурман бомбардировочной эскадрильи Николай Ролин предупредил Зюзина:

- Старайтесь держаться поближе к нам. Местность бедна ориентирами, а мне курс уже известен, накануне наш экипаж летал на разведку.

В тылу противника тогда не остался никто, но и до родного аэродрома не все дотянули. Кое-кто приземлился у морских летчиков, однако важный груз был доставлен по назначению.

Народные мстители оказали огромную помощь войскам фронта, начавшим операцию по окончательному освобождению Ленинграда от блокады.

Погода в середине января 1944 года не радовала летчиков. Шел густой липкий снег. И все же отдельные экипажи бомбардировщиков, мелкие подразделения штурмовиков то и дело вылетали на поддержку войск, громили резервы противника в прифронтовом тылу.

Крупные бои начались позже. С 21 января, когда наступление войск Ленинградского и Волховского фронтов от Финского залива до озера Ильмень было в самом разгаре, группы бомбардировщиков и штурмовиков пошли сплошным потоком. В операции участвовали соединения 13-й и 14-й воздушных армий, летчики Краснознаменной Балтики и 2-го Ленинградского гвардейского корпуса ПВО, дальней авиации. С нашей стороны участвовало 1773 самолета, фашисты могли противопоставить лишь 370 боевых машин. Это не значит, что враг сразу же уступил в небе. Командование 1-го воздушного флота противника умело маневрировало своими силами, сосредоточивая авиацию там, где натиск советских войск вызывал наибольшую угрозу.

Именно в те дни Гитлер отдал приказ своим войскам во что бы то ни стало удержать Прибалтику. Особенно напряженные бои разгорелись на рубеже реки Нарвы, где наши войска в ходе наступления успели отвоевать у противника несколько небольших плацдармов. Петру запомнились обугленные высоты южнее Нарвы. Здесь, на правом фланге Ленинградского фронта, фашисты сражались с ожесточением обреченных. И хотя стоял еще март, на беретах Нарвы лежал снег, резким контрастом выделялись во всей округе высоты. С воздуха они напоминали гигантскую пашню, по которой вместо плуга прошлась война. Казалось, здесь не было ни одного метра земли, не исполосованного бомбами и снарядами.

Враг часто контратаковал, пуская для поддержки пехоты танки и самоходную артиллерию. С воздуха фашистам помогали бомбардировщики. В небе то и дело вспыхивали ожесточенные схватки.

...Восьмерка "яков" Зюзина врезается в дымное небо войны. В морозной дымке туманится земля, порой даже трудно определить, где горизонт. Лишь временами, когда машины попадают в редкие просветы, солнце кровавым пятном подсвечивает откуда-то сбоку. Зюзин чувствует, как в густом тумане ведомые жмутся к нему, боясь потеряться, отстать от строя. Лишь знакомый голос командира дивизии гвардии полковника Матвеева, находящегося вблизи передовой с радиостанцией наведения, позволяет уточнить, что в заданном квадрате они появились точно по графику. Значит, с земли их видят, и это, в какой-то мере, вносит успокоение. Но не надолго.

И вдруг в наушниках шлемофона раздается команда:

- Будьте наготове... Бомбардировщики Ю-87 ходят поблизости в облаках.

Знакомая тактика! Фашисты выжидают, когда у советских истребителей кончится время патрулирования и на исходе окажется горючее. "А не пробить ли самим облака, обмануть немцев, - размышляет Зюзин, - пусть думают, что мы ушли". Сказано - сделано!

Зюзин, прежде чем направить свой "як" в облака, приказывает ведомым рассредоточиться. И вот уже белесые хлопья со всех сторон окутывают "як", не видно даже консолей. А еще через минуту "яки" вырываются на солнечный простор. Один за другим, будто из огромного куска ваты, выныривают ведомые. Группа снова в сборе. За тучами мало что напоминает о войне, повеяло свежестью. Однако от спокойствия заоблачных просторов как-то не по себе Зюзину, тревожно на сердце. Как бы там немцы не опередили их. Сейчас все чувства ведущего превратились в слух. И снова голос комдива Александра Андреевича Матвеева:

- Идите в квадрат сорок пять.

Под этим индексом значатся на карте знаменитые высоты. Ясно, "лапотники" (так называли Ю-87 за неубирающиеся шасси) идут туда. Теперь только поспевай! И не спеши.

Да, поспевая, не спеши, обдумай свое решение. Конечно, лучше всего, если на "восемьдесят седьмых" они обрушатся из-за облаков. Внезапность половина победы в любом бою, а в воздушном, где счет идет на секунды, в особенности. И восьмерка Зюзина, как снег на голову, спикировала на "юнкерсы", приближавшиеся к нашему переднему краю. "Лапотники" с перепугу начали бросать бомбы на свои же войска. Зюзин с ходу сбил одного Ю-87, а вторую победу одержал над "Фок-ке-Вульфом-190".

Четыре вылета в тот день совершил летчик. Он провел четыре воздушных боя, сбил три "Фокке-Вуль-фа-190" и один бомбардировщик.

Орден Красного Знамени достойно увенчал очередной подвиг молодого летчика.

- А какой самый памятный день был у вас на войне? - спрашиваю Петра Дмитриевича.

- Конечно, тридцатое мая сорок четвертого. Во главе восьмерки истребителей я опять прикрывал наземные войска. В воздухе над передним краем что-то необычно спокойно было, даже как-то обидно стало, что мы напрасно жжем горючее, проще говоря, утюжим воздух. И вдруг сообщение по радио: "Над ближайшим от линии фронта аэродромом противника появилось много "юнкерсов". Идет сбор колонны". Конечно, лучше всего бить немцев, пока они не приняли боевого порядка и огневое взаимодействие не налажено. Однако, перелетев линию фронта, я не поверил своим глазам. Над аэродромом кружили девять девяток Ю-87. Нас восемь, их в десять раз больше. Такого еще за всю войну не приходилось видеть. Рядом с "юнкерсами" кружили истребители прикрытия, количество которых не удалось определить. Тем не менее я приказал ведущему второй четверки Ивану Леоновичу связать боем истребителей, а сам направился к бомбардировщикам. Фашисты, конечно, не ожидали нападения над своим аэродромом. Первые наши атаки внесли полное смятение, и "юнкерсы" один за другим стали раскрывать бомболюки, чтобы удирать налегке.

- Неужели никто не прорвался? - уточняю я.

- В том-то и дело, что замысел противника был сорван, как говорится, на корню, - продолжает Зюзин. - Гитлеровцы потеряли пять "юнкерсов" и два "фокке-вульфа", мы же потерь не имели.

- Все вернулись на свой аэродром?

- Да. Только требуется небольшое уточнение. Нескольким "фокке-вульфам" удалось прорваться к нашей четверке. Я был ранен, бензиновые баки "яка" пробиты. Машину пришлось пилотировать очень осторожно. Ведь из-за утечки бензина в любую минуту мог возникнуть пожар.

Петр Дмитриевич рассказывает скупо, без эмоций, но не надо большого воображения, чтобы представить, что пережил летчик.