М.Ю. Лермонтов. Фантазии и факты - Оксана Николаевна Виноградова Страница 26

Мартынов без свидетелей выстрелил в безоружного Лермонтова, не дав сойти с лошади, почти в упор161.

Мартынов, по мнению авторов, знал о том, что Лермонтов едет на бал к В.С. Голицыну, и хотел на дороге его встретить, поговорить. Но произошел выстрел. Возможно, случайный. Потом Глебов и Васильчиков покрывали Мартынова, а Столыпин и Трубецкой ничего не знали о произошедшем.

Такова вкратце версия убийства А.В. Карпенко и В.И. Прищепа.

В принципе во многом можно с ней согласиться, кроме одного пункта – личности убийцы.

Но попытаемся начать по порядку…

Подчеркнем основные позиции по этой проблеме:

Следствие по делу велось с многочисленными нарушениями. Этот факт подтверждают все исследователи. Мария Ивановна Верзилина запретила допрашивать дочерей.

Убедительная причина дуэли так и не установлена. Лермонтов с Мартыновым были дружны, всегда обменивались «колкостями», эпиграммами и не собирались из-за этого друг друга убивать. Их семьи были в хороших отношениях между собой, о чем подробно и убедительно написано у Э.Г. Герштейн162, как и о том, почему «притянутые за уши» письма не могли служить причиной дуэли. С. Степанов даже утверждает, что «когда в ноябре 1832 года юный Мишель упал с лошади и сломал ногу, в госпиталь к нему наведывался не кто иной, как Николай Мартынов»163.

Мартынов не был трусом, это следует из его послужного списка; он воевал почти бок о бок с Лермонтовым. А. Урушадзе, повествующий об истории Кавказской войны, описывая осаду горы Ахульго, где скрывался Шамиль, упоминает следующий факт: во время почти трехмесячной осады (с 12 июня 1839 по 22 августа 1839 г.), после нескольких штурмов и больших потерь русских, для штурма Сурхаевой башни Граббе вызвал добровольцев. Таковых нашлось двести человек. И один из них, утверждает А. Урушадзе, – именно Николай Мартынов164, а не его брат (но бесспорно, что участие в осаде принимал и старший Мартынов – Михаил, и получил там ранение165). Сведение об упомянутом поступке Николая Мартынова никак не вяжется с фантазиями о том, что Мартынов «после первого же боя испугался за свою жизнь, и от сражений уклонялся, откровенно трусил»166.

Мартынов не был глуп. Одежда Мартынова «под горца» не была чем-то странным в обществе: на Кавказе многие русские одевались как горцы, да так, что и те, и другие, с трудом опознавали своих167. Ношение мундира Мартынов, вероятно, находил неуместным, так как он к тому времени (а не после дуэли) уже подал в отставку (кстати, Д.А. Алексеев утверждает, что Мартынов не пытался вновь восстановиться на военной службе, как полагают некоторые исследователи вслед за Э.Г. Герштейн, сделавшей ошибочный вывод на основе документов однофамильца Мартынова168). Гражданская одежда, когда кругом военные, так себе… Остается костюм горца. Правда, Мартынов одевался немножко дороговато и гротескно, но это оправдывало себя: дамы признавали его привлекательность. Мартынов был красив, талантлив, не без чувства юмора и писал стихи. Ссора, произошедшая в доме Верзилиных, мало кем была замечена. В основном «очевидцы» пересказывали «ссору» со слов Мартынова и Эмилии Верзилиной.

Близкие, друзья Лермонтова пытались выгородить Мартынова, иначе – спасали его. Нет сведений о том, что кто-то из круга Лермонтова чурался Мартынова после преступления. Верзилины, когда Мартынова, Глебова и Васильчикова перевели с гауптвахты на домашний арест, принимали у себя дома всех троих каждый день «до окончания следствия и выезда из Пятигорска», «старательно» избегая произносить имя Лермонтова169.

Могли ли друзья Лермонтова относиться с соучастием к Мартынову, если тот, пусть и невольно, убил поэта? Глебов, который традиционно считается в лермонтоведении лучшим другом Лермонтова, писал в записке Мартынову (во время следствия причастные к дуэли тайно переписывались и согласовывали показания):

…Надеемся, что ты будешь говорить и писать, что мы тебя всеми средствами уговаривали…170

Странно. Впрочем, есть мнение, что записки эти – мистификация самого Мартынова, так как сличения почерков не проводилось. Вряд ли. В любом случае после «дуэли» было очевидно всеобщее желание «секундантов» облегчить участь Мартынова и хорошее их к нему отношение. Приходит в голову мысль, что Мартынов взял чью-то вину на себя. Если друзья Мартынова пытались его спасти, то для этого должны быть веские причины. Кроме того, никто из них, вероятно, не располагал сведениями о том, что же произошло на самом деле, иначе как объяснить чудовищные расхождения в показаниях «секундантов» и самого «дуэлянта»? Иначе почему до самой смерти Мартынов не оправдал себя, не смог написать о произошедшем, не опровергнул «россказни» других, в том числе сказочника А.И. Васильчикова?

Если бы дуэль намечалась, о ней бы знали, к ней бы готовились, она была бы хоть по каким-то правилам. В том числе о дуэли знал бы, естественно, сам М.Ю. Лермонтов. Однако

Из <…> «Записок Северо-Кавказского общества археологии, истории и этнографии» за 1927 год мы узнаем, что В.Р. Апухтин при разборе архива Управления Вод обнаружил книгу прихода-расхода билетов для пользования ваннами в Железноводске в 1841 году, и в ней значится, что уже 8 июля Лермонтов купил 2 билета в Калмыцкие ванны, а 15-го, в день дуэли, он и Столыпин приобрели еще по пять171.

То, что был вызов на дуэль, знаем со слов тех, кто «присутствовал» на дуэли, или со слов кого-то, который передает слова кого-то. Пятигорский окружной суд пытался получить от участников дуэли ответ на вопрос «А был ли вообще сделан вызов?», но не получил ответа. А ведь вызов на дуэль – это серьезная процедура, предполагающая определенные действия секундантов, обсуждение условий поединка (время, место, оружие) и даже написание распоряжений на случай «мало ли чего».

Все, кто «присутствовал» на дуэли, были заинтересованы скрыть правду. А.В. Карпенко емко суммировал ход показаний свидетелей:

…на вопрос, стрелял ли Лермонтов из своего пистолета – Мартынов ничего не ответил; Глебов показал, что не стрелял; Васильчиков ответил: позже сам выстрелил из его пистолета в воздух, чтобы разрядить пистолет. А ведь для следствия правдивость их показаний очень важна! <…> Приведу выдержку из книги профессора А.А. Герасименко «Из Божьего света…»: «Сценарий «дуэли» интриганы разрабатывали поэтапно: вначале будто бы стрелялись без секундантов, нет – при одном (М.П. Глебове), нет – при двух (тот же Глебов и он, Васильчиков), и, наконец, – при четырёх (включили ещё А.А. Столыпина и С.В. Трубецкого). О последнем варианте А.И. Васильчиков стал говорить после их смерти172…

Для понимания того, что произошло, нельзя доверять показаниям Мартынова, Глебова, Васильчикова, так как они неоднократно врали и противоречили друг другу. И поэтому с осторожностью надо относиться к показаниям тех, кто передавал события со слов упомянутых товарищей.

Между тем традиционная трактовка произошедшего базируется