Эндрю Ходжес - Игра в имитацию Страница 26

Фактически эти идеи ознаменовали будущее Алана. В июне Алан оказался во втором классе первого этапа учебной программы «Tripos». «Теперь у меня не хватает храбрости даже взглянуть в глаза остальных. Я не пытаюсь найти себе оправдание, я обязан попасть в первый класс после «майских», чтобы доказать всем, на что я способен», — заявлял о своих намерениях Алан в письме миссис Морком. Но действительно более значимым было то, что в качестве награды за последний выигранный в Шерборне конкурс он выбрал книгу с серьезным исследованием новой теории квантовой механики. Такой выбор означал далеко идущие цели студента, учитывая то, что исследование было издано в 1932 году. «Mathematische Grundlagen der Quantenmechanik» или «Математические основы квантовой механики» — так назывался труд молодого венгерского математика Джона фон Неймана.

Свой двадцатый день рождения Алан отпраздновал 23 июня, и близился двадцать первый день рождения Кристофера 13 июля. Миссис Морком выслала в подарок Алану авторучку «Research», точно такую же, какой Кристофер когда-то давно хвалился перед Аланом. Ответ он выслал из Кембриджа, где провел свои летние каникулы:

14 июля 1932 года

Моя дорогая миссис Морком,

(…) Я помнил о дне рождения Криса и хотел сам вам написать, но не смог, потому что не мог подобрать слова, которые бы выразили все мои чувства. Полагаю, вчерашний день мог бы стать одним из самых счастливых дней вашей жизни.

Как любезно было с вашей стороны прислать мне авторучку «Research». Не представляю, что еще (подобное этому подарку) могло бы стать таким ярким напоминанием о Крисе, о всех его научных достижениях и о том, как ловко он управлялся этой ручкой.

Но, несмотря на свои двадцать лет и желание сравниться с ведущими европейскими математиками, в душе он все еще оставался мальчиком вдали от дома, вдали от родного Шерборна. И эти летние каникулы он провел так же, как и раньше:

Мы с отцом недавно побывали в Германии и провели там две недели. Большую часть времени мы провели, гуляя по Шварцвальду, хотя, надо признаться, папа не был готов преодолевать больше десяти миль за один день. Мое знание языка оказалось не вполне достаточным для понимания местных жителей. И за это необходимо благодарить книгу математического исследователя на немецком, которую я смог осилить пока только наполовину. Так или иначе, вскоре я вернулся домой…

Позже Алан снова отправился в поход с Джоном в Ирландию и поразил всю семью своим неожиданным прибытием в Корк на подводной лодке. А затем с начала сентября уже во второй и последний раз провел две недели вместе с О’Хэнлоном в Сарке. Там Алан проявил себя как «очень активный товарищ по поездке, который не упустит возможности покупаться в полночь на общем пляже», писал О’Хэнлон, на этот раз сделав послабление и пригласив в поездку двух девушек. Даже в Сарке Алан не расставался со своими плодовыми мушками, поскольку теперь он занялся изучением генетики. Дома в Гилдфорде Drosophilae однажды разлетелись по всему дому и вскоре заполонили его, к неудовольствию миссис Тьюринг, которая целые недели не могла от них избавиться. О’Хэнлон не разделял идею «нации в миниатюре» и в своем письме миссис Тьюринг описал Алана, как «приземленного и приятного» молодого человека.

И все же поглотившая в себя все вокруг система допускала некоторые послабления в плане свободы. Еще со школьных времен у Алана остались дружеские отношения с Виктором. Юному другу Алана пришлось покинуть школу в том же году, поскольку его отец понес колоссальные убытки во время Великой Депрессии. Виктор провалил экзамены на получение сертификата о полном среднем образовании (поведав Алану, что во всем виновато его увлечение шахматами и шифрами, на которое он тратил все свое свободное время), но вскоре успешно сдал, поступив на курсы по подготовке к экзаменам в Лондоне, и начал, как выразился Алан, «свою унылую жизнь в качестве дипломированного бухгалтера». На Рождество 1932 года Алан остался у Беутеллов и две недели проработал в офисе у Альфреда Беутелла, который располагался неподалеку от станции Виктория. Но его пребывание было омрачено скоропостижной смертью матери Виктора 5 ноября. И это событие объединило мальчиков еще больше, поскольку теперь каждый из них переживал раннюю утрату любимого человека, и в конце концов он неохотно решил обсудить волновавшие его вопросы о вере и спасении душ вместе со своим другом. Виктор был очень религиозным человеком и верил не только в христианские учения, но и в возможность экстрасенсорного восприятия и реинкарнации. Алан ему казался тем самым человеком, который действительно хочет поверить в такие вещи, но в силу научного склада ума стал непреклонным агностиком, и поэтому постоянно чувствовал внутреннее напряжение. Себя же Виктор видел в роли «крестоносца», который должен был удерживать Алана на единственно верном пути. По этому поводу у мальчиков возникали постоянные споры, но в большей мере из-за того, что Алану были неприятны сомнения семнадцатилетнего юноши в его взглядах. Они обсуждали, как действительно могли накормить пятитысячную толпу… Что было правдой, а что ложью? Друзья говорили о загробной жизни и жизни до рождения. Порой Виктор заявлял Алану нечто вроде «Подумай только, никто не мог научить тебя хоть сколько-нибудь математике — возможно, свои знания ты почерпнул из своей прошлой жизни». Но, как Виктор и полагал, Алан не мог просто принять за чистую монету то, чему «нет подтверждения в виде математической формулы».

Тем временем отец Виктора с головой ушел в работу и свои научные исследования, чтобы пережить свою тяжелую утрату. Работа Алана в его офисе заключалась в выполнении вычислений, необходимых для его должности консультанта по освещению нового главного офиса фирмы «Фримасонс» на Грейт-Куин-стрит. Альфред Беутелл был пионером в области научного измерения освещения, а также разработки светового кода, выведенного из «основных принципов» в рамках «сведения физиологии зрения человека к научному и математическому описанию». Он производил вычисления для установления величины световой энергии в условиях установленных осветительных приборов на уровне пола и отражающих свойств стен. Алану не позволялось заходить в здание фирмы, и поэтому ему приходилось использовать свое воображение, чтобы проверить количественные данные, предоставленные ему мистером Беутеллом.

В конце концов Алан подружился с мистером Беутеллом. Альфред любил рассказывать Алану о своей молодости, проведенной за карточными столиками в Монте-Карло, и удивительных выигрышах, на которые он мог безбедно жить месяцами. Он показал Алану свою схему ставок, и по возвращению в Кембридж Алан принялся ее изучать. А уже 2 февраля 1933 года мистер Беутелл получил письмо с результатами исследования юноши, которые показали, что его схема была ненадежной, а, значит, все победы Альфреда основывались лишь на чистом везении, а не умении высчитывать свои шансы. Кроме того Алан выслал ему формулу, которую он вывел для вычисления осветительной способности ламп, расположенных в центре полусферической комнаты. Нельзя было сказать, что такое исследование могло принести непосредственную пользу для мистера Беутелла, но работа была выполнена с предельной точностью.