Виктор Степанов - Юрий Гагарин Страница 26

— Юра, сынок, а мне сон нынче приснился, будто ты маленький, и вот оказался в руку. Какой ты большой! Жаль, отец на работе…

Здравствуй, здравствуй, родительский дом! Все то же, но как будто другое. Кухонька, столик под клеенкой в цветочках. И как они помещались за ним всей семьей? И потолок вроде ниже, и оконца поуже. А печка все так же побелена свежей известкой, от нее светлее в избе, значит, ждали и отец постарался к его приезду.

Вбежала Зоя, всплеснула руками:

— Юр, Юрашка, да тебя не узнать!

Валентин появился, приобнял по-мужски, скуповато. И Борис уже тут как тут — примеряет фуражку, взялся за Юрин ремень. И совсем уже новая жительница, на еще крошечных крепнувших ножках, держась за Зоину юбку, остановила на Юре голубые бусины глаз.

— Неужели племянница? Это кто же — Тамара? Ну, теперь пора раздавать подарки. Маме — платок, Зое — косынку, Борису — акварельные краски, Валентину — набор поплавков и крючков для рыбалки, а отца ожидает рубашка.

И, взглянув на девчурку, немного выждав, а что же досталось, мол, ей, потянулся к самой большой упаковке, разрезал шпагат, развернул бумагу, и уже непонятно, кому больше радости, взрослым или малышке, — извлек трехколесный велосипед.

— Юраша, — качает мать головой, — ты же сам небось без копейки остался?

— А зачем мне они? — отзывается Юра. — Ты же сама учила: человек тогда богатеет, когда для других ничего не жалеет.

Вечером наконец возвращается и отец: постарел, постарел Юрин батя. Но перебросился с сыном словом-другим, надел рубашку и приосанился, тоже доволен. Значит, Юра при деле, руки мастеровые, хлеба кусок имеет, и с родными сын поделился.

Утром, едва завиднелось — на Гжать, босиком по холодной росной траве. Остановился на берегу, постоял, поглядел на воду со знакомого бугорка — и в объятия детства. Вынырнул — не на том ли месте, где когда-то, захлебываясь, сопротивлялся стремнине? Теперь он сильнее течения — пересек наискосок и, не передохнув на другом берегу, повернул обратно. Чья же это фигура маячит возле его одежды? Паша, Дешин, друг. Ну-ка дай я тебя обниму!

Завтра в Клушино. Правда, там ничего уже не осталось от прежнего дома, но хоть поглядеть на старые яблони, на смородиновые кусты и на холмик, под которым чернеет нора их землянки.

Послезавтра хорошо бы наведаться в школу. В общем хватит встреч и забот, да и по дому надо помочь: Валентин начинает строиться, а в своей избе — подправить фундамент и крышу…

Отпускное лето было жарким не только от впечатлений и дел. Чем-то оно напоминало застоявшееся затишье перед дождем или грозой. Словно тучка слегка зачернела в высоком небе. Заглянул школьный товарищ. Положил на стол темно-синий листок:

— Анна Тимофеевна, Алексей Иванович, распишитесь, и ты, Юра, тоже. Это воззвание Постоянного комитета Всемирного конгресса сторонников мира. Я собираю подписи по вашей, по Ленинградской, улице.

Юрий взял листок, для всех прочитал:

— «Мы требуем безусловного запрещения атомного оружия как оружия устрашения и массового уничтожения людей.

Мы требуем установления строгого международного контроля за исполнением этого решения. Мы считаем, что правительство, которое первым применит против какой-либо страны атомное оружие, совершит преступление против человечества и должно рассматриваться как военный преступник. Мы призываем всех людей доброй воли всего мира подписать это воззвание».

— И куда же это пойдет? — с некоторым недоверием поинтересовался Алексей Иванович.

— А вот подпишут миллионы людей, — уверенно ответил парнишка, — и Всемирный конгресс передаст подписи куда надо. Тогда им некуда деться.

— Им-то всегда найдется, куда деваться, — усмехнулся Алексей Иванович, взял протянутую пареньком авторучку и расписался.

— Правильно, пусть люди поднимут свой голос, — проговорила мать. — Уж мы-то знаем, что такое война… — И, вздохнув, вывела: «А. Гагарина».

Юрий поставил свою подпись под материнской.

— Может, пойдешь со мной по домам? — предложил товарищ. — Вдвоем сподручней.

Только к вечеру они обошли всю улицу. Многих соседей Юрий знал, но в их дома заходил как будто впервые, с каким-то иным чувством, шутка ли, он выполнял высокую миссию собирать голоса за мир.

Больше всего удивило, как их встречали: неторопливость, спокойствие тех, кто подписывался под воззванием, — инвалид с пустым рукавом гимнастерки, заправленным за ремень, рабочий, устало присевший на лавку, или парень, только что спрыгнувший с турника. Даже старушки и те старательно выводили каракули на столь важном листке. Нет-нет, эти люди подписывались не в униженной просьбе спасти свои жизни, а с достоинством и сознанием собственной силы.

Завтрашний день им виделся светлее вчерашнего. Газеты напечатали постановление Совета Министров СССР «О строительстве Куйбышевской гидроэлектростанции на реке Волге». Два миллиона киловатт с выработкой электроэнергии около десяти миллиардов киловатт-часов! Такого еще не бывало. И еще новость — в будущем году начинается строительство Сталинградской ГЭС. «Марш энтузиастов» звучал в каждом доме.

Нам ли стоять на месте!В своих дерзаниях всегда мы правы,Труд наш есть дело чести,Есть дело доблести и подвиг славы.

Юрия тянуло обратно — в Люберцы, в ремесленное, на завод.

На вокзале в вагон садился уже плечистый, ладный паренек в светлой форменке, блестя пряжкой ремня, с внушительным вензелем «РУ», стоял на подножке и, сняв фуражку, долго махал рукой оставшимся на перроне матери и отцу. Новые дали пронзил паровозный гудок. Для Юрия он звучал призывом в рабочее завтра.

Как стучащие по рельсам вагоны, промчатся дни уходящего года — до лета будущего, 51-го. Скорость событий все нарастала.

Павлу Дешину в Гжатск Юрий писал из Люберец: «Нет свободной минуты. С утра учимся или работаем, а вечером опять учимся».

Другая весточка: «Я тоже готовлюсь поступить в техникум, мастер обещает, но для этого надо окончить ремесленное училище и вечернюю школу… Уже 1 час 30 минут ночи, а я еще сижу и не ложился спать».

И наконец, письмо от 3 апреля 1951 года: «Павел, после окончания решил идти в техникум. Из Московской области посылают 10 человек. В их число попадаю и я».

Ремесленное училище Юрий закончил с отличием и был аттестован на 5-й разряд литейщика-формовщика.

15 июня Юрию Гагарину, ученику 7-го класса Люберецкой школы рабочей молодежи, была вручена похвальная грамота за отличные успехи и примерное поведение. Это означало, что в Саратовский индустриальный техникум, куда его направляло училище, он имел право поступать без экзаменов. Отделение выбрано, конечно же, только литейное!