Елена Егорова - Детство Александра Пушкина Страница 26

Когда гувернантка влетела в классную комнату, бабушка сидела у окна с пяльцами и показывала внучке сложный шов для вышивания. Саша за невысокой конторкой писал упражнение по французскому языку.

– Фот, матам, што матмуасель Олька натфорила! – выпалила немка, сунув книгу под нос Марье Алексеевне.

Бабушка, увидев нарисованного таракана, почти не отличимого от живого, и следы тапка на странице, сразу смекнула, в чём дело. Она знала, конечно, о вчерашнем происшествии с «Толиадой». Не одобряя Сашиного занятия сочинительством вместо уроков, она всё – таки жалела оскорблённого внука, поэтому Олю распекать и не подумала, оценив остроумную «месть». Марье Алексеевне самой была не по нраву привычка Лорж рыться в детских вещах и ябедничать. Строго глянув на немку поверх очков, бабушка сказала:

– Бог любит праведника, а чёрт ябедника. Так, мамзель Лорж, у нас в русском народе говорят.

Гувернантка буквально опешила, когда до неё дошло, что хозяйка недовольна ею, попятилась к двери, но «путь к отступлению» ей отрезал вернувшийся с прогулки Тришка. Котище выгнул спину, грозно зашипел и приготовился ударить утреннюю обидчицу когтистой лапой. Лорж остановилась в нерешительности. От новых царапин и дырок на чулках её спасла Марья Алексеевна, ласково позвав своего любимца и взяв его на руки. Сконфуженная немка ни с чем пошла восвояси. Остановившись по привычке за неплотно закрытой дверью, она с досадой услышала дружный хохот.

Страшась увольнения, Лорж с тех пор перестала явно наушничать за детьми, и они больше не устраивали ей неприятных сюрпризов. А злопамятный Тришка обиды ей не спустил. Бедняга с трудом отстирывала свои вещи от пахучих «подарков», пока не догадалась «подкупить» кота лакомыми кусочками.

Руссло учил Сашу и Олю до мая, а потом, чувствуя их неприязнь, всё же подыскал себе другое место и уволился, хотя ему и прибавили жалование. Дети вздохнули с облегчением. Когда гувернёр стал откланиваться, закончив последнее занятие, ученики и родители вышли проводить его в переднюю. Он надел услужливо поданный Васей плащ, сунул руку в карман за перчатками, но вместо них вынул листок, аккуратно сложенный вчетверо, и развернул его. На мгновение лицо учителя перекосила гримаса злобы, но он тотчас взял себя в руки и молча сунул назад досадную находку, боясь показаться смешным. На листке – то красовалась карикатура, где он был очень похоже изображён в образе муравья во фраке, ползущего вверх по ступенькам из стихотворных строк и тянущего издалека лапки к Луне с ликом Вольтера.

– Что такое, мсьё Руссло? – озаботилась Надежда Осиповна.

– Ничего, мадам, это… счёт от портного. Надо срочно оплатить, – пробормотал гувернёр.

Сергей Львович протянул ему конверт:

– Вот Ваше жалованье за последние уроки.

– Мерси, мсьё Пушкин! – гувернёр против обыкновения не открыл конверт, чтоб пересчитать деньги, положил его в портфель, тотчас вежливо откланялся и быстро ушёл в распахнутом плаще, без перчаток на руках.

Саша и Оля переглянулись и не сговариваясь пошли в классную комнату. Там они весело рассмеялись, довольные эффектом от карикатуры, над которой корпели несколько дней.

В приходе церкви Николы на Мясницкой

Квартира в Арбатской части Надежде Осиповне пришлась не по нраву, и в конце ноября 1809 года Пушкины переехали на Мясницкую улицу в дом купца Птицына близ церкви Николы Чудотворца. В давние времена на её месте стоял деревянный храм, потом одноглавая каменная церковь. При Петре I по собственному его плану к ней пристроили отдельно стоящую четырёхъярусную колокольню и храм во имя Сошествия Святого Духа. Полвека назад за ветхостью его полностью переделали, и Никольская церковь стала приделом большого однокупольного Духова храма. Однако приход называли по – старому и особо почитали древнюю икону Николы Чудотворца.

6 декабря, в престольный праздник, Пушкины с домочадцами, отстояв литургию, вышли на высокое крыльцо церкви. По сторонам улицы толпился народ – прошёл слух, что по Мясницкой вот – вот проедет сам император со свитой. С крыльца улица хорошо видна даже детям, и Пушкины не стали спускаться вниз. Саша и Оля стояли, внимательно вглядываясь в заснеженную даль улицы. Дядька Никита взял Лёвушку на руки, чтобы и он мог увидеть царя. В напряжённом ожидании прошло полчаса. Наконец над толпой показались треуголки всадников, одетых в зимние генеральские шинели с отороченными мехом пелеринами. Народ заволновался, пытаясь узнать государя. Наконец всадники приблизились, у церкви один из них, ехавший на высоком белом коне, остановился и трижды широко осенил себя крестным знамением. По этому жесту народ узнал своего императора. «Государь, государь – батюшка! Александр Павлович!» – послышалось вокруг. Мужчины стали снимать шапки и кланяться, женщины приседали в книксенах. Адъютанты и генералы свиты остановились вслед за царём и тоже начали креститься. Звонарь ударил в колокола. Саша впервые увидел почти прямо перед собой молодое красивое лицо государя, поднявшего взор на крест Никольской церкви. Александр Павлович, тронув лошадь, поехал в Кремль, сопровождаемый колокольным звоном. Когда статная фигура императора скрылась за поворотом улицы, народ начал расходиться. Это была первая встреча Александра Пушкина с царственным тёзкой, неожиданная и памятная.

Через полтора месяца, 23 января 1810 года, в доме Пушкиных произошло приятное событие: у слуги Васи родился сын Ванюшка. Скоро счастливые родители собрались окрестить младенца и пригласили в восприемники Олю и Сашу. После воскресной службы всё к крестинам было готово. В купель налили тёплую воду, приготовили деревянный крестик на ленточке, крестильную рубашечку и пелёнку. Взволнованным восприемникам няня показала, как правильно взять малыша, придерживая ему головку. После чтения положенных по чину молитв и освящения воды в купели священник велел отцу раздеть младенца, и тут он расплакался. Трижды осторожно опуская его в купель, батюшка чётко произнёс:

– Крещается Раб Божий Иоанн во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Сразу угомонившегося Ваню священник отдал Саше. Оля развернула чистую пелёнку и стала вытирать крестника, а потом взяла на руки. Малышу надели крестик и рубашечку. Восприемники с младенцем трижды обошли вокруг аналоя вслед за батюшкой, который пел: «Во Христа креститеся…» Потом сладко посапывающего крестника помазали миром, выстригли крестообразно крошечные прядки волос и понесли в алтарь для воцерковления.