Наталия Будур - Нансен. Человек и миф Страница 26

Подготовка была настолько серьёзной, что постепенно на сторону Нансена переходили даже его противники. Так, известный датский учёный Ринк[24], который поначалу категорически возражал против путешествия Фритьофа, после обсуждений плана с путешественниками признал его не только реальным, но и «желательным». Однако он всячески старался отговорить и запугать молодого коллегу. Жена Ринка вспоминала:

«Сначала муж мой считал план Нансена совершенно фантастическим и невыполнимым, но чем дольше он с ним общался и обсуждал само предприятие, тем дороже ему становился сам Фритьоф. В конце концов он стал жалеть, что не может в полном объёме нарисовать ему все тяготы экспедиции. Однажды мы специально пригласили Нансена, чтобы напугать его. Но вечер прошёл в разглядывании видов Гренландии, хотя мы все были настроены более серьёзно, чем ранее, когда со смехом даже предполагали, что путешественникам, быть может, придётся стать и людоедами. Однако веселились мы и в тот раз, лишь мой муж был серьёзен. А когда гости разошлись, он очень сожалел, что так и не смог в красках изобразить грозящие путешественникам беды».

Неожиданно план Фритьофа поддержал известный геолог Амунд Теодор Хелланд[25], который опубликовал 24 ноября 1887 года статью в одной из крупнейших норвежских газет «Дагбладет», в которой, в частности, говорилось:

«Основываясь на исследованиях материкового льда Гренландии как других лиц, так и моих собственных, должен сказать, что не вижу оснований, почему его нельзя было бы перейти молодым и смелым лыжникам, особенно под руководством осторожного и знающего вожака и при соответствующем своеобразным местным условиям снаряжении экспедиции. Тщательно взвесив все обстоятельства, я должен заявить, что есть все шансы на счастливый исход этой экспедиции».

Помощь пришла извне: датский кофейный король Августин Гамель, прочитав статью Хелланда, связался с ним, и последний 12 января 1888 года сообщил президиуму Академии наук, что господин Гамель предоставляет в распоряжение Нансена необходимые 5000 крон на «финансирование международного проекта по развитию лыжного спорта».

Нансен с радостью принял этот дар, за что подвергся новым нападкам со стороны норвежских патриотов.

Так, начиная с зимы 1888 года Нансен уже мог заниматься практической подготовкой экспедиции. Всё снаряжение — спальные мешки, сани, примус — он испытывал сам, для чего в особенно холодные дни уходил в ближайшие горы. «Я скорее примирился бы с плохим докторским аттестатом, нежели с плохим снаряжением экспедиции», — заявил он своему другу доктору Григу.

Запрошенная сумма в 5000 крон оказалась недостаточной для экспедиции, и Нансену пришлось бы вкладывать свои деньги, поскольку в ходе подготовки выяснилось, что путешествие стоит 15 000 крон, но тут на помощь полярному исследователю пришло Студенченское общество, члены которого смогли собрать недостающие 10 000 крон ещё до его возвращения в Норвегию.

С собой в путешествие Фритьоф взял пятерых спутников, из которых двое были лапландцами-оленеводами. Их звали Самуэль Балто и Уле Нильсен Равна. Взять лопарей в экспедицию Нансену посоветовал Норденшёльд, основываясь на собственном опыте путешествий. Однако Фритьоф остался недоволен своими спутниками из северной провинции Норвегии Финнмарк — они были явно не готовы к столь опасной экспедиции и «часто пугались». Позднее сами лапландцы откровенно признавались, что участвовали в предприятии Нансена исключительно из-за денег, а Равна так никогда и не оправился от пережитого страха.

Зато с тремя смельчаками, которых Фритьоф отобрал из более чем сорока претендентов, ему повезло. В Гренландию с Нансеном отправились лучшие из лучших лыжников: 33-летний Отто Свердруп, бывший капитан корабля, впоследствии он станет верным спутником Нансена в плавании на «Фраме»[26]; 32-летний Олав Кристиан Дитрихсон, бывший капитан королевской армии, и 24-летний крестьянин Кристиан Кристиансен Тран, которого привез с собой Свердруп (Тран работал в усадьбе его отца).

Самого Свердрупа, в свою очередь, посоветовал брату Александр Нансен, который к тому времени уже работал адвокатом на севере Норвегии.

Именно Свердруп предложил брать у доктора Ринка — единственного на тот момент специалиста по эскимосскому языку — уроки этого редкого языка, но не смог ему научиться из-за крайней сложности. Успешнее пошли дела у Дитрихсона, а потом неожиданно, по воспоминаниям фру Ринк, захотел научиться эскимосскому и Нансен.

О последнем вечере, проведённом в доме датского исследователя, жена Ринка рассказывает следующее:

«Провожая Нансена до дверей, я высказала ему то, что мне часто приходило на ум: „Я думаю, вам надо в следующий раз отправиться и на Северный полюс!“ Нансен ответил так, как будто давно об этом думал сам: „И я так думаю!“».

В Дании Нансен в эти месяцы бывал довольно часто. Прежде всего, вместе с норвежскими участниками экспедиции он посещал дом Гамеля — там они обсуждали предстоящее путешествие. 2 мая 1888 года Фритьоф отправился в Копенгаген, чтобы ещё более подробно ознакомиться с условиями жизни в Гренландии и обсудить насущные вопросы с крупнейшими специалистами по Арктике, а также попрощаться с Гамелем.

Во время визита к своему благодетелю Нансен знакомится с его женой — фру Эммой — и, как это часто бывало, мгновенно очаровывает её. У этих отношений будет своё продолжение…

В Копенгагене Нансен встретился с датчанином Кристианом Майгорем, который вместе с Робертом Пири проделал большой путь по ледяной Гренландии (в глубь на 160 километров). Он заверил Фритьофа, что ничего невозможного в его путешествии нет.

Окрылённый такой поддержкой, Нансен отправляется в Германию, оттуда в Англию и Шотландию, где его уже ждёт вся команда, напрямую отправившаяся в порт Лит из Кристиансанна.

Было бы неверно думать, что после возвращения из Италии Нансен всё своё время посвящал исключительно науке и подготовке к путешествию в Гренландию.

Он был большим любителем жизни и женщин, и дам сердца у него и в этот год было предостаточно.

Фритьоф по-прежнему поддерживал отношения с учительницей фрёкен Силов и своей шотландской возлюбленной Марионн Шарп. И ещё в его жизни случился очень бурный роман с одной из самых красивых представительниц богемы — Дагмар Энгельхарт, известной в художественных кругах под именем Кленодия — «Драгоценность».

В соответствии с правилами поведения богемы она любила шокировать публику и нарушать все мыслимые границы приличий. Она обожала жизнь в городе и развлечения, поэтому их роман с Нансеном был заранее обречён на неудачу, что совершенно не мешало безумному накалу чувств.