Век русских конструкторов. Истории выдающихся изобретений и их создателей - Коллектив авторов Страница 26

казахских степях жаркое, зимы ветреные и с морозами до –40 °С. Ракетчики и обмораживались, и заживо сгорали на испытаниях, но оставшиеся в строю продолжали быть «злыми до работы». Тюлин отправлял в космос Быковского и Терешкову, экипажи Комарова, Феоктистова и Егорова, Леонова и Беляева, «Луну-9», «Луну-16», «Луну-20», «Марс», «Венеру», проводил испытания носителя «Протон», отвечал за другие «изделия». «Председатель самой трудной комиссии» – называл его Королев. Он был последним из коллег, кто разговаривал с Главным за несколько часов до его неожиданной смерти в январе 1966-го. Свое главное детище – знаменитый Центр управления полетами (ЦУП) – Тюлин создавал уже без Королёва.

ЦУП готов

До появления ЦУПа пункты контроля и управления космическими аппаратами, расположенные в разных точках СССР, вручную обрабатывали информацию и отправляли ее в Москву в виде докладов по циркулярной телефонной линии. Это приводило к временным задержкам и искажению общей картины. Тюлин поставил задачу создать систему, которая будет в режиме реального времени отражать данные, поступающие с мест, тут же их анализировать, успевая принимать оперативные решения в сложных или нештатных ситуациях. Добившись поддержки у секретаря ЦК КПСС и будущего министра обороны Устинова, Георгий Александрович за несколько лет с нуля создал многочисленные ноу-хау в системе обеспечения полетов, которые по понятным причинам засекречены до сих пор.

Новое здание площадью более 20 тыс. «квадратов», напичканное самой современной на тот момент техникой, Тюлин сдал в эксплуатацию в 1970 году. То, что ЦУП расположен в подмосковном Королеве, – также его заслуга, потому как в верхах преобладала идея строительства центра в Евпатории. Если бы Тюлина не услышали, можно представить, что было бы с ЦУПом в Крыму после развала СССР.

Ради дела он готов был достать кого угодно и где угодно. Его сотрудник как-то рассказывал: «В отпуске в Юрмале мою машину остановила ГАИ, передав от Тюлина просьбу перезвонить». Тюлину надо было что-то уточнить в документе.

Казалось, что он железный, пока не случился инсульт. Выбрался. На пенсию Георгия Александровича провожали в 1976-м. Лауреат, профессор, генерал… Он вернулся в стены альма-матер – на мехмат МГУ. Студенты перенимали опыт у живого классика. Тюлин и здесь был в авангарде – начал исследовать «космический мусор».

В итоге разработанные механические модели и полученные на их основе долгосрочные прогнозы эволюции объектов «мусора» оказались точнее зарубежных аналогов.

Не стало его в 1990 году. Уезжая в больницу, оставил Валентине Михайловне, с которой прожил 35 лет, записку: «Береги себя».

Мария Позднякова

Движущая ценность

Двигатели, созданные Каторгиным, сша не смогли повторить

60 лет ученый посвятил легендарному «Энергомашу», чьи двигатели вывели в космос и первый искусственный спутник Земли, и первого космонавта, и первый самоходный аппарат «Луноход-1», и ракетно-космическую систему «Энергия» – «Буран». Сегодня с двигателями «Энергомаша» – каждая четвертая ракета мира. И в этом огромная заслуга Бориса Ивановича, который в 1990-х и нулевых совмещал должности гендиректора и генконструктора.

1997 год. ©В. Киселев/РИА Новости

БОРИС КАТОРГИН

«Когда денюжки дадите?»

Времена тогда, после развала СССР, были тяжелые – почти на десятилетие прекратился госзаказ. Сотрудницы встречали его каждое утро вопросом: «Когда денюжки дадите? Детей кормить нечем».

– Решил, что, раз нет заказов внутри страны, надо искать за рубежом, – рассказывает Борис Иванович. – Побывал и у Ельцина, и у Черномырдина: «Либо вы выпустите нас на внешний рынок, либо придется фирму закрывать». И получил разрешение на участие в конкурсе на создание двигателя для американцев. США в свое время сделали ставку на многоразовые корабли «шаттлы» (космический челнок). Руководящим людям за океаном внушили, что это будет дешевле. Оказалось, дороже и неудобно. Но осознали они это только спустя 10 лет, испугавшись, что другие страны начнут опережать их по количеству пусков. Им срочно понадобились одноразовые ракеты с одноразовыми двигателями. Этот двигатель (РД-180) для американцев тогда создали мы. Договор заключали долго – юридическая часть была раз в десять толще технической. Контракт растянулся на 20 лет, мы поставили за океан более 100 двигателей на миллиард долларов. А в России за достижения на внешнем рынке получили Госпремию.

«В 1997 году американцы думали, что закупят наши двигатели, а потом сами будут их производить. Но прошло 20 лет, а они продолжали их закупать, не сумев повторить», – говорит академик Борис Каторгин.

«Не знаешь, что делать, – рисуй»

– Почему американцы не пытались сами производить этот двигатель?

Борис Каторгин: Пытались. Заявили, что воспроизведут наши технологии через 4 года. Я возразил, что им потребуется 10 лет и несколько миллиардов долларов. Потом признали, что надо 6 лет. Потом оказалось, что 8, затем 10… Прошло 20 лет, а они так ничего и не смогли сделать, хотя принцип жидкостных ракетных двигателей известен давно. Но тут дело в конструктивных решениях. Только один пример – по нашей технологии камеру сгорания мы делаем 3–4 месяца, а в США – год с лишним.

– Понятно, почему, начав санкционную войну, ракетные двигатели США пытались вынести за скобки.

– И все эти годы американские конгрессмены давили на своих промышленников, чтобы они отказались от наших услуг. И добились. В 2021 году Штаты закупили последние шесть РД-180. Пошли путем создания двигателей, которые значительно уступают нашим, зато свои, американские.

– А ведь разработки жидкостных ракетных двигателей с вашим участием были сделаны еще в 1970-х. И за полвека никто лучше не придумал?

– Именно так учил нас главный конструктор космических систем академик Глушко – делать на пределе возможного и непременно на голову выше среднемирового уровня. В 70-х мы научились создавать очень мощные камеры сгорания, где за секунду сгорает 2,5 тонны топлива (кислород и керосин) и развивается тяга примерно 800 тонн (вес, который ракета способна вывести на орбиту). На базе этой выдающейся камеры, равной которой в мире не создано по сей день, мы и сделали лучшие двигатели.

– Как вы решили головоломку, связанную с камерой сгорания? Озарение?

– Просто работал за чертежной доской. Мой первый руководитель Г. Н. Лист говорил: «Не знаешь, что делать, – рисуй варианты». Я рисовал, пока не выкристаллизовывалось решение. Но вообще-то работал коллектив.

НПО «Энергомаш». Шестикамерный ракетный двигатель «РД-251». 2019 год. ©Сергей Мамонтов/РИА Новости

Самбо как антистресс

– Каким все эти годы был ваш тыл?

– С супругой Тамарой я прожил 60 лет, ее не стало в 2021 году. Познакомились на вечере выпускников нашей школы в Солнечногорске. Сначала нам дали комнату в коммуналке в подмосковных Химках, затем была «двушка». Когда стал ведущим конструктором,