Ибрагим Нуруллин - Тукай Страница 26

Тукаем ли написана передовица, мы пока не знаем.

Но в стихотворении «Государственной думе», опубликованном в той же газете, поэт открыто высказывает свое отношение к этому событию, а заодно и к самой Думе.

Безземельному беднягеГоворила: «Не тужи».Ах ты, Дума, Дума, Дума.Мало дела, много шума!Обнадежила, сулила.Где ж земля-то? Покажи!Ах ты, Дума, Дума, Дума.Мало дела, много шума!Любопытны следующие строки:Что ж подверглась ты разгону,Их самих не разогнав?

Кто же это «они», которых следовало бы разогнать? Очевидно, правительство, возглавляемое царем.

Теперь Тукай освободился наконец от конституционных иллюзий и окончательно встал на позиции революционной демократии. Как известно, в России начала XX века революционными демократами были люди, проникнутые идеями свержения самодержавия и установления демократического строя, боровшиеся за насильственное изъятие помещичьих и казенных земель и передачу их крестьянам, не осознавшие, однако, исторической миссии рабочего класса и значения социалистической революции. С революционно-демократическими идеями мы встречаемся в ряде статей, фельетонов и стихотворений Тукая, в частности, в статьях «Рассказ деда Петра» и «Дорого очень», в стихотворениях «Паразитам» и «Свобода». Наиболее страстно выражены они в знаменитом стихотворении Тукая «Не уйдем!», написанном летом 1907 года.

В ответ черносотенцам типа Пуришкевича и Келеповского, с провокационой целью указавшим татарам путь в Турцию, Тукай заявил:

Мы не уйдем, мы не уйдем в страну ярма и вечных стонов!Там вместо здешних десяти пятнадцать мы найдем шпионов!И там нагайки, как у нас, для тех, кто бьется за права,И там казаки, как у нас, да лишь под феской голова.Там есть казна, и у казны там есть грабители, — спасибо!Пограбить нищих мужиков там есть любители, — спасибо!Здесь родились мы, здесь росли, вот здесь мы встретим смертный час,Вот с этой русскою землей сама судьба связала нас.

Тукай отнюдь не ратовал за безропотное примирение с общественным строем царской России. Он за демократическое преобразование страны.

Прочь, твари низкие, не вам, не вам смутить мечты святые:К единой цели мы идем, свободной мы хотим России.

После разгона Думы в стихах, статьях и фельетонах Тукая появляется слово «социализм». В стихотворении «Паразитам» он пишет:

Мал я, но в борьбе неистов, ибо путь социалистов — Это и моя дорога, справедливая, прямая.

В фельетоне «Условия» Тукай негодует:

«Пока не рухнет капиталистическая система, не установится социалистический строй и капитал не перестанет быть завесой истины, я не вижу никакого смысла в том, чтобы считаться мусульманином.

Я хочу сказать, что тот, кто в душе доволен этой действительностью, тот и не правоверный, и не мусульманин, и не человек.

...Поэтому если даже у тебя недостает смелости засучив рукава служить победе социализма, то, по крайней мере, не следует поносить его и в душе враждовать с ним».

Тукай убежден, что социализм непременно наступит. Надо ли доказывать, что тукаевский социализм — это еще отнюдь не социализм научный. Он не видит принципиальной разницы между ним и социализмом эсеровским, мелкобуржуазным.

Г. Кариев вспоминает: «В ту зиму (конец 1906— начало 1907 года. — И. Н.) Тукаев увлекался левыми партиями, и несколько его стихотворений в левацком духе, написанных под влиянием этого увлечения, были опубликованы в «Тавыш» («Голос») — одной из газет татарских эсеров».

В апреле 1907 года Тукай обращается к этой газете с приветственными стихами:

Рабочие! Ваш «Голос» вышел, истын друг.Прислушайтесь, чтобы каждый слышал чистый звук.

И далее:

Борись, рабочий! За права свои дерись,В безропотных — клыки вонзают... не мирись!

В последних строках явно слышен отзвук эсеровского лозунга «В борьбе обретешь ты право свое!».

Стихотворение «Размышления одного татарского поэта» в первой публикации содержало и такие строки: «Душа моя бесстрашна, как эсер, душа моя подобна аду».

Нет ничего удивительного, что левые эсеры представлялись молодым татарским интеллигентам, недовольным существующими порядками, в том числе п Тукаю, героями, окутанными романтическим ореолом. Их экспроприаторские и террористические подвиги многим вскружили голову. Рассказывали, что они послали некоему богатею записку: «Если в такое-то время, в такое-то место не принесешь тысячу рублей, лишишься головы». Что тому было делать, отнес тысячу рублей. Одна группа эсеров, по слухам, ограбила банк, другая — почтовый поезд, где-то бросили бомбу в губернатора, где-то застрелили жандармского полковника.

Освободившегося от конституционных иллюзий молодого Тукая переполняет ненависть к полиций, чиновникам, пузатым богачам, их адвокатам, и естественно, что на первых порах эсеры подкупают его своей внешней эффектной «революционностью». Не могли не прийтись ему по душе и такие строки из эсеровской программной статьи, опубликованной в газете «Танг юлдузы» («Утренняя звезда»): «Партии, борющиеся за счастливую жизнь во всем мире, за всеобщее братство, отныне будут вынуждены силе противопоставить силу».

В. И. Ленин писал: «Мы считаем по-прежнему воззрения социалистов-революционеров воззрениями не социалистическими, а революционно-демократическими...» (курсив мой. — И. И.)7.

Симпатии к эсерам, которые в конце 1906 — начале 1907 года питал молодой поэт, были недолговечны. Но они были еще одним свидетельством перехода Тукая на позиции революционной демократии.

4

6 января 1907 года газета «Фикер» поместила следующее объявление:

«На днях я покинул медресе «Мутыйгия». Исходя из этого, сообщаю друзьям и близким, что с сегодняшнего дня адресованные мне письма следует направлять по адресу: «Уральск. Гостиница «Казань». Тукаеву. С уважением Г. Тукаев».

То была не простая перемена места жительства, а официальный разрыв с медресе. Габдулла становится профессиональным журналистом, публицистом и поэтом. Все решилось в декабре 1906 года. «Мы просидели чуть ли не до утра, — утверждает Кариев, — и решили втроем, Тукаев, Белюков и я, покинуть медресе. Хотя я был из другого медресе, мы договорились поселиться вместе в гостинице». Наняли извозчика и прибыли в гостиницу «Казань», которая была только что открыта и к тому же считалась «национальной»: ее содержала компания, возглавляемая Муртазой Губайдуллиным.