Юрий Безелянский - Кинозвезды. Плата за успех Страница 26

В автобиографии Дитрих так пишет о своем возлюбленном:

«Габен был настоящим мужчиной, суперменом, прирожденным „спутником жизни“. Он являл собою тот идеал, к которому стремятся все женщины. В нем не было ничего фальшивого. Все отличалось ясностью и искренностью. Просто он был хорошим человеком и превосходил в этом всех, кто пытался ему подражать. Однако он отличался упрямством, инстинктом собственника и ревнивца. Но мне нравилось в нем все, и потому мы никогда не ссорились…»

Насчет «не ссорились», это ей изменила память: все-таки свою биографию она писала в конце 70-х, когда мелочи жизни ушли, и память все выпрямила и высветлила. «Он был идеалом, такое встречается только во сне». В реальной жизни все было, конечно, иначе. Более бурно. Вот строки из дневника тогдашней Марлен:

«Десять часов утра. Я думаю о нем. Я бы отдала годы своей жизни за несколько секунд встречи с ним.

Жан, я люблю тебя. Все, что я могу тебе отдать, — это моя любовь. Если ты ее не хочешь, моя жизнь навсегда кончена. Хорошо говорить „я люблю тебя“, зная, что ты не можешь ответить „я не верю“. Но если бы ты был здесь, я могла бы обнять тебя и положить голову на твое плечо… — писала Марлен в 1941 году в момент разлуки с Габеном, который снимался в одном из своих американских фильмов. — Я спрашиваю себя: хочешь ли ты, чтобы я тебя так любила? Или тебя просто трогает моя любовь? Разница огромная. Приезжай. Когда ты рядом, я могу больше не думать, не говорить. Ты сам все поймешь. Мои глаза, губы, мои ноги раскроются тебе навстречу и скажут все сами. Приди и возьми меня, как ты брал меня прежде. Я вся твоя — такая, какой ты хочешь меня. Когда хочешь и сколько хочешь.

Здесь ветер. Лампа не горит, и мне холодно. Мое сердце, полное любви к тебе, сильнее всех опасностей войны, а ужас жизни без тебя страшнее самой страшной нищеты. Мне нужны твои руки, тепло твоего тела. Ты мне нужен, чтобы жить. Ангел мой, вернись и никогда не говори: если мы увидимся… Ни одна женщина в мире не ждала мужчину, как я тебя… Никто никогда не был так любим…»

Как вам этот крик души?! Непохоже на Марлен Дитрих. Однако в жизни все было значительно сложнее. Помимо личных отношений, была еще работа, а она плохо шла у Габена в Америке. Его «волнующий французский язык» по-английски совсем не звучал. Были и другие трудности в его голливудской карьере. И на эти все сложные проблемы накладывалась не менее трудная любовь с ссорами и скандалами, подозрениями в измене. А главное, максимализм Габена: все или ничего. Aut Caesar, aut nihil. Он не желал делить свою Марлен с кем бы то ни было. Разрыв надвигался, как тайфун.

Совершенно случайно по радиоприемнику Жан Габен услышал выступление генерала де Голля с призывом ко всем французам с оружием в руках идти защищать свое отечество. Эти слова прозвучали очень своевременно, как выход из американского тупика, в котором оказался актер.

Габен отправился в Европу и попал в танковые части. За ним последовала на фронт и Марлен — выступать с концертами перед солдатами. Совершенно случайно (о, великая магия случая!) они встретились там, вблизи передовой. Как изумилась этому обстоятельству Марлен! И как удивился Габен: «Какого черта ты здесь делаешь, Марлен! Ты же всех сведешь с ума!» За этим последовало жаркое объятие и длинный-предлинный поцелуй (в кино бы его непременно сократили).

После войны Марлен Дитрих и Жан Габен соединились снова и даже снялись в одном фильме, «Мартен Руманьяк». Габен настойчиво требовал, чтобы Марлен покинула кино и посвятила свою жизнь ему, Дитрих решительно отказалась от подобной участи — состоять при звезде банальной «хаусфрау». В ответ на это Жан Габен принял решение: покинуть «белокурую Венеру» и упрямую «пруссачку». В 1949 году он женился на молоденькой красавице-манекенщице Доминик Фурье, которая стала третьей и последней его женой. Их брак был счастливым. «С тех пор, как я встретил свою жену, я больше не посмотрел ни на одну женщину», — с гордостью говорил Габен. Тем более он не хотел возвращения в прошлое, к Марлен Дитрих. Пьеса сыграна. И занавес опущен…

Марлен Дитрих не могла забыть своего галльского любовника и не один раз пыталась его вернуть. Ho все усилия были напрасными.

Жан Габен умер 15 ноября 1976 года в возрасте 72 лет. «Похоронив Габена, я овдовела во второй раз», — заявила Марлен. Она пережила его на пятнадцать с половиной лет.

Отец и сын Кеннеди

Как — отец и сын?! Да, так уж получилось, что в 30-е годы Марлен Дитрих встречалась с Джозефом Кеннеди, а в начале 60-х она накоротке столкнулась с Джоном. Отец, Джозеф Кеннеди, был американским послом в Лондоне. Он слыл отъявленным ловеласом, а у Марлен в это время забуксовал роман с Ремарком. Ну и… подробности знали лишь двое.

Джон Кеннеди, президент США, осенью 1963 года, незадолго до трагической гибели, пригласил Марлен на «дринк» в Белый дом. А далее следует рассказ самой актрисы, записанный ее почитателем английским критиком Кеннетом Тайненом:

«Ровно в 18.00 Марлен встретил пресс-секретарь президента и провел ее в святая святых. На столе в корзине со льдом стояла бутылка белого немецкого вина. Пресс-секретарь налил Марлен бокал и удалился. Через 15 минут в комнату вошел Кеннеди, поцеловал кинодиву в щечку и, предложив выйти на балкон, завел разговор о своем великом предшественнике — Линкольне.

Затем он спросил: „Я надеюсь, у вас есть время?“

Марлен ответила, что в 19.00 ее ждут две тысячи ветеранов, которым не терпится вручить ей медаль.

„Тогда у нас мало времени“, — грустно заметил президент.

Марлен всегда была падка на сильных мужчин и не могла отказаться „прибить еще один щит“, на сей раз к вратам Белого дома, а тем более — знаменитого клана Кеннеди:

„Нет, Джек, — сказала она, — мы успеем!“

После этого он взял у нее из рук бокал, и парочка удалилась в спальню…

Когда Марлен взглянула на часы, на них было уже 18.50. Она встала с постели, оделась и сказала: „Джек, вставай! Меня ждут две тысячи евреев!“»

Вот такой эпизод произошел в жизни Марлен Дитрих за два месяца до ее 62-летия. У Кеннеди эта скоротечная связь (пришел, увидел, овладел) не вызвала особых эмоций. Всего лишь рутинный эпизод в жизни знаменитого Дон Жуана. Ну, а Дитрих была преисполнена женской гордости: «Президент Соединенных Штатов! Да — он изумителен!»

Более того, в воспоминаниях дочери приводится рассказ, как Марлен Дитрих не могла удержаться и не похвастаться перед своим зятем: «Она полезла в свой огромный черный саквояж из крокодиловой кожи, вытащила оттуда розовые трусики и с ликующим криком сунула ему под нос: „Понюхай. Это он! Президент Америки!..“»