А. Фадеева - Екатерина II без ретуши Страница 26

Сергей Николаевич Шубинский (1834–1913), русский историк, журналист. Из книги «Исторические очерки и рассказы»:

Известно, что главнейшими пособниками императрицы Екатерины II при перевороте 1762 года и восшествии ее на престол были братья Орловы, из которых старший, Григорий Григорьевич, сделался ее фаворитом. Орлов был молод, красив, смел и настойчив, но вместе с тем ограничен умом, невоспитан и необразован, так что Екатерина не допускала его до вмешательства в государственные дела и не доверяла ему ни одной важной отрасли управления. Во время пребывания двора в Москве в 1763 году Орлов, считавший Екатерину кругом ему обязанной, пробовал намекать ей о браке. Не желая оскорбить Орловых прямым отказом, императрица уклонялась, находя разные препятствия. Не понимая, что такая женщина, как Екатерина, не может навсегда связать с ним свою судьбу, Орлов стал настаивать, ссылаясь на брак Елизаветы Петровны с Разумовским. Екатерина отвечала:

– Сомневаюсь, чтобы иностранные известия о браке Алексея Разумовского с покойной императрицей были справедливы; по крайней мере, я не знаю никаких письменных доказательств тому. Впрочем, Разумовский жив, я пошлю осведомиться от него самого, точно ли он был венчан с государыней.

Со смертью Елизаветы Петровны, последовавшей в декабре 1761 года, Разумовский потерял, конечно, всякое значение. Хотя новая императрица продолжала оказывать ему внимание и даже иногда обедала у него, он сам удалился от двора, являлся во дворец лишь в особо торжественных случаях и вел замкнутый образ жизни, собирая к себе на музыкальные вечера и дружеские пирушки преимущественно своих приятелей-малороссов. В это время неожиданный случай дал Разумовскому возможность выказать все благородство своего характера и благодарную память к облагодетельствовавшей его Елизавете… Екатерина призвала канцлера Воронцова и поручила ему написать проект указа, в котором объявлялось, что «в память почившей тетки своей императрицы Елизаветы Петровны государыня признает справедливым даровать графу Алексею Григорьевичу Разумовскому, венчанному с государыней, титул императорского высочества, каковую дань признательности и благоговения к предшественнице своей объявляет ему и вместе с тем делает сие гласным во всенародное известие». Когда указ был готов, Екатерина поручила Воронцову отвезти его к Разумовскому и потребовать от него все относящиеся к этому предмету документы для составления акта в законной форме.

Из книги «Вокруг трона. Екатерина II» Казимира Феликсовича Валишевского:

Рассказ о свидании сообщен одним из племянников бывшего певца императорской капеллы, в это время уже преждевременно состарившегося, хотя ему только что исполнилось пятьдесят лет. Он жил в совершенном уединении, предаваясь набожности. Воронцов застал его перед камином, читающим Библию, недавно появившуюся в киевском издании. В искусно составленной речи он сообщил о предмете своего посещения. У Разумовского просят услуги и за нее щедро заплатят, признав в нем официального супруга тетки и благодетельницы. Екатерина предполагает возвести его в сан светлости со всеми почестями и преимуществами этого титула. Уже изготовлен проект указа в этом смысле. Разумовский слушал, не говоря ни слова, несколько обескураживая посетителя молчанием и пристальным взглядом – потускневшим и грустным, в котором виднелась безысходная печаль. Он попросил показать ему проект указа, внимательно прочел его, затем встав, но все молча, медленно отошел на другой конец большой комнаты, где происходило свидание, и остановился перед старым дубовым шкафчиком. В нем стоял окованный серебром ларец черного дерева с инкрустацией. Разумовский медленно взял ключ, отпер ларец и нажал пружину. В ларце лежал свиток пергамента, обернутый в розовый атлас, выцветший от времени. Старик тщательно свернул атлас, положил его обратно в ларец, запер последний и возвратился к огню со свертком, который начал внимательно рассматривать. Один за другим большие листы, скрепленные красными печатями, проходили у него между пальцами, нарушая своим шуршанием тишину, которую Воронцов не смел прервать. Окончив, Разумовский привел в порядок свиток, коснулся его губами и, обращаясь в угол, где неугасимая лампада висела перед иконой, как бы обратился к последней с немой молитвой. В глазах его блестели слезы; он дрожал и волновался одно мгновение, как бы выдерживая внутреннюю борьбу, затем с видом человека, принявшего решение, перекрестился и быстро бросил в огонь таинственный сверток. Вздох – облегчения или сожаления – и Разумовский тяжело опустился в кресло, смотря, как пламя совершало свое дело, пожирая бренный памятник прошедшего, от которого уже ничего не останется. Когда все исчезло, он наконец заговорил:

– Я был всегда только покорным рабом ее величества императрицы Елизаветы. Желаю быть также покорным слугой императрицы Екатерины. Просите ее остаться ко мне благосклонной…

Разумовский, находившийся также в Москве по случаю коронации, жил в своем доме на Покровке.

Из «Записок» Екатерины II:

Мы понимаем друг друга. Тайного брака не существовало, хотя бы и для усыпления боязливой совести. Шепот о сем был всегда для меня противен. Почтенный старик предупредил меня, но я ожидала этого от свойственного малороссиянам самоотвержения.

Из книги «Вокруг трона. Екатерина II» Казимира Феликсовича Валишевского:

Кроме того, она в человеке, сопровождавшем ее 12 июля 1762 г. к Преображенским казармам, должна была видеть не только виновника своего счастья и товарища лучших дней своей жизни, но также – как ни слабо была развита в ней эта сторона чувства – отца двоих или троих из своих детей. По свидетельству английского посла Гуннинга, их было трое; по другим – двое. Двух девочек, которых девица Протасова, первая камер-фрейлина и поверенная императрицы, воспитывала как своих племянниц, под фамилией Алексеевых, считали дочерьми Екатерины и Григория Орлова, а в 1764 г. Беранже сообщает герцогу де Пралину следующие подробности о младенце мужского пола, родившемся, как говорили, у Екатерины вскоре после смерти императрицы Елизаветы: «Этот ребенок у Шкурина, прежнего доверенного слуги, а теперь камергера. Он воспитывает его, называя племянником, а отец и мать часто навещают ребенка, отправляясь в сумерки в простой карете, сопровождаемые только одним лакеем». Он прибавляет: «Он (Орлов) обращается иногда со своей государыней как со служанкой. Несколько времени тому назад между ними произошла бурная сцена, после чего Орлов уехал на три дня под предлогом охоты. Екатерина заболела и два дня предавалась отчаянию. На третий она написала очень нежное письмо своему возлюбленному, которое вложила в богатую шкатулку. Она писала ему, что надеется видеть его у себя в Царском Селе, куда отправляется. Там, действительно, произошло примирение. Мне говорили, будто там же у нее родился еще ребенок, но мертвый. Значительное уменьшение округлости стана и побледневший цвет лица – все признаки и все обстоятельства подтверждают это известие».