Наталья Командорова - Русский Лондон Страница 26

Жизнь Наталии Алексеевны Тучковой тесно переплелась с судьбами А.И. Герцена и Н.П. Огарева. После себя она оставила воспоминания, которые до настоящего времени служат бесценным источником сведений не только об ее собственной судьбе, деятельности А.И. Герцена и Н.П. Огарева, но также и о других русских эмигрантах и соотечественниках, бывавших в XIX веке в Лондоне. Правда, исследователи творчества Тучковой-Огаревой находят в записках некоторые временные несоответствия описываемых событий, однако от этого ее воспоминания не теряют своей достоверности и уникальности.

Мемуарные записки Тучковой-Огаревой начали печататься в России с 1890 года в журнале «Русская старина», а в 1903 году вышли отдельным изданием, претерпев с тех времен ряд переизданий. Сама Тучкова была воспитана в среде образованного русского дворянства и передовой интеллигенции той поры, проникнутой революционной мыслью и идеями декабристов. Атмосфера вольнодумства в семье Тучковых повлияла на мировоззрение и на судьбу Наталии Алексеевны. Похоже, это обстоятельство сыграло не последнюю роль в ее увлечении ссыльным революционером и поэтом Огаревым, впоследствии ставшим ее мужем. Близкие отношения сложились у семнадцатилетней Тучковой с Николаем Платоновичем, когда он был еще женат на Марии Львовне, племяннице пензенского губернатора. Эти отношения длились вплоть до их приезда в 1856 году в Лондон, где Наталия Алексеевна окончательно и бесповоротно влюбилась в Герцена. С Александром Ивановичем она была знакома еще с начала 40-х годов, когда тот приезжал в гости в имение отца Тучковой.

Первая совместная поездка Николая Платоновича и Наталии Алексеевны в Западную Европу состоялась в конце 1847 года. С восторгом воспринимала юная подруга Огарева незнакомые ей страны и города. Особенно сильное впечатление произвела Италия, где Огарев и Тучкова встретились с Александром Ивановичем Герценом и его женой Натальей Александровной.

В 1849 году Огаревы вернулись в Россию. Над Николаем Платоновичем нависла угроза ареста после разгрома революционного кружка Петрашевского, со многими членами которого Николай Платонович был знаком и поддерживал их. Самого Огарева обвиняли в вольнодумстве и коммунистической пропаганде. Тучкова оказалась мужественной женщиной и последовала за арестованным другом в Петербург, где проявила настойчивость и помогла его освобождению. Восхищенный ее поступками, Николай Платонович посвятил Тучковой поэтические строки:

На наш союз, святой и вольный,Я знаю — с злобою тупойВзирает свет самодовольный,Бродя обычной колеей.

Грозой нам веет с небосклона!Уже не раз терпела тыИ кару дряхлого законаИ кару пошлой клеветы.

С улыбкой грустного презреньяМы вступим в долгую борьбу,И твердо вытерпим гоненья,И отстоим свою судьбу…

Жизнь в России стала невыносимой, и Огарев решил уехать в эмиграцию, к Герцену в Лондон. Это желание объединиться с другом и соратником по борьбе особенно окрепло у Николая Платоновича после известия о трагической смерти жены Герцена Натальи Александровны. Огарев и Тучкова смогли в 1853 году оформить официальный брак после кончины первой жены Николая Платоновича. А еще через три года Огаревы приехали в британскую столицу. Исследователь творческой биографии Тучковой-Огаревой В.А. Путинцев писал, что она «стала свидетельницей замечательной деятелыюсти Герцена и Огарева — создателей вольной русской печати за границей. Их дом в Лондоне, начиная со второй половины 50-х годов, был одним из центров русского освободительного движения; невидимыми нитями издатели «Колокола» были связаны с самыми разнообразными кругами передового русского общества. Ни преследования царских властей, ни клеветнические измышления реакционной печати, ни цензурные кордоны не могли остановить живого общения Герцена и Огарева с передовой литературой и журналистикой, русской революционной молодежью, пестрой массой читателей. Паломничество к Герцену в период расцвета «Колокола» и других изданий Вольной русской типографии охватило весьма широкие слои в России».

Огаревы прибыли в Лондон 9 апреля 1856 года. На Наталию Алексеевну британская столица сразу произвела самое благоприятное впечатление, несмотря на то, что в день их приезда шел дождь. Город «весь утопал в зелени, дома даже были покрыты плющом, диким виноградом (brionia) и другими ползучими растениями; вдали виднелся великолепный, бесконечный парк; я никогда не видала ничего подобного!» — писала Тучкова.

Николай Платонович и Наталия Алексеевна приехали в дом Герцена на Finchley road № 21 Peterborough Villa. Здесь проживали сам Александр Иванович, его дети, повар и гувернантка. Герцен настолько обрадовался гостям, что первые дни их пребывания в Лондоне отказался встречаться с кем бы то ни было. Хозяин и Огаревы провели несколько практически бессонных ночей в разговорах и воспоминаниях, а еще Герцен показывал им Лондон, выступая в качестве экскурсовода. Спустя несколько дней Огаревы переехали в маленькую двухкомнатную квартиру, однако большую часть времени по-прежнему проводили в доме Герцена.

В Peterborough Villa можно было встретить эмигрантов самых разнообразных национальностей: русских, французов, немцев, итальянцев, поляков и других. По утверждению Тучковой, в первые дни она познакомилась с одним русским эмигрантом — Иваном Ивановичем Савичем — двоюродным братом соратника Герцена в бытность их студенческой революционной юности. Поначалу Александр Иванович поддерживал соотечественника материально, но потом Савич освоился и начал зарабатывать на хлеб самостоятельно, давая разнообразные уроки и занимаясь репетиторством. Современники свидетельствовали, что Герцен всегда помогал эмигрантам, особенно на первых порах их пребывания в британской столице.

Огаревы сблизились с помощниками Герцена по издательским делам Тхоржевским и Чернецким. Последний заведовал типографией, сам набирал и печатал тексты, доставлял Александру Ивановичу корректуры статей. Тучкова отмечала, что Чернецкий был «человек без образования и посредственного ума, обидчив и упрям до крайности, что и видно из переписки Герцена о нем. Не раз Александр Иванович говаривал мне, что если б я не заступалась за него, он давно бы с ним разошелся окончательно». Полной противоположностью Чернецкому был Тхоржевский, поляк по происхождению, но самозабвенно любящий Россию и все русское. Тхоржевский был предан Герцену и его семье. По воскресеньям он обедал у Герцена, исполнял все его поручения. Огаревы тоже подружились с Тхоржеским и не раз пользовались его добрым расположением. Тхоржевский имел в Лондоне маленькую книжную лавку и занимался розничной продажей всех изданий типографии Герцена и Огарева. Тучкова вспоминала о Тхоржевском: «Он скромно жил барышами с продажи; кроме того, он был вроде кюстода для приезжих русских, которые за его услуги угощали его иногда завтраками с устрицами и бутылкой какого-нибудь вина; платы бы он не взял».