Вениамин Вахман - В четыре утра Страница 26

Поезд наконец подошел к Сестрорецку. Мухин и сотрудник Петроградской Чека, Айно Вироллайнен, приданный ему в помощь, вышли на перрон. Моросил мелкий, как водяная пыль, дождичек, темные тучи висели чуть не над самыми соснами. Только успели пройти первый переулок, как из калитки вышел немолодой, солидного вида рабочий.

- Зайдешь, товарищ Мухин, или побеседуем на ходу?

- А на ходу можно?

Рабочий ускорил шаг и пошел рядом с Мухиным.

- В общем то, что от нас требовалось, мы вроде выполнили. Ребята установили дежурство. Как заметят в заливе шлюпку, так на берегу полным-полно рыболовов. А возле старших детвора.

Мухин усмехнулся.

- Ну и как? Рыбка ловится? Рабочий засмеялся.

- В общем, конечно, какая там ловля. Уж если ловить рыбу, так на озере. Ну да ладно, рыбка - вопрос посторонний. Выяснили мы, что матросам одна забота - попасть на гулянку к нашим девчатам. У нас ведь клуб. Вот они все туда и дуют. Ссорятся, кому возле шлюпки дежурить.

Мухин выжидательно молчал. Помолчал и рабочий.

- Но клуб для молодежи, а вот старшой у них, тот времени не теряет. Прямым ходом дует через поселок, мимо кладбища - и к финнам.

- Как так к финнам? - спросил молчавший до сих пор Ви-роллайнен. - Где есть финны?

- *- А вон с той стороны, ближе к Дубкам. Там целый поселок. И все родственники между собой.

- К Кесконнену? - спросил Мухин недоверчиво. - Да что у него, на ногах крылья? Туда ж переть и переть. По карте, так километров пять, а то и все семь. Столько времени шлюпка ждать не будет.

Рабочий махнул рукой.

- Нет, это дело проще. В Ермоловке, у вдовы Анциферовой, берет одноколку, и Анцифериха его и везет к своему отцу. Лошадки у них резвые.

- А как установлено, что именно к Кесконнену? - настаивал Мухин. Только на том основании, что Анциферова дочь какого-то Кесконнена?

Рабочий кивнул.

- Лаура Анциферова действительно дочь одного из Кесконне-нов, вышла замуж за нашего заводского счетовода. Но есть у нас и более точные сведения от детворы. Уж не знаю как, то ли мальчишки за ними бежали, то ли расставили по дороге посты, в общем, выяснено точно: гость ездит к старшему Кесконнену, а часа через два возвращается.

На окраине поселка остановились.

- Пошли к Кесконнену, - сказал Мухин Вироллайнену. - А ты, товарищ Родионов, возвращайся к себе и жди. На обратном пути зайдем.

За поселком дорога круто сворачивала в сторону, параллельно границе. Мостовая кончилась, теперь идти приходилось либо по узкой тропинке, либо по глубокой грязи.

- Этому Смирнову, верно, большая нужда к Кесконнену, - задумчиво сказал Вироллайнен со своим характерным акцентом. - Иначе по такой дороге ездить это есть риск попортить лошадь.

Мухин не ответил, он напряженно размышлял. В сущности, сегодня подтвердилось то, о чем в Чека догадались уже несколько дней назад. Издавна население вдоль финской границы регулярно подрабатывало контрабандой. Профессия контрабандиста передавалась по наследству. Но это были полуручные контрабандисты, не такие, как на других границах. Финская граница, в сущности, была границей внутренней, таможенной. И с той, и с другой стороны Россия. Великое княжество Финляндское, с его куцей конституцией, все равно было в лапе петербургских жандармов. Финская полиция сотрудничала с русской полицией и подчинялась русскому начальству. Перейти финскую границу ничего не стоило, пограничная стража даже не останавливала, например, гуляющих дачников. Следили только за провозом товаров. Многие финские товары облагались на границе столь высокой пошлиной, что торговать ими в пределах Российской империи было невыгодно. Сейчас, после революции, положение изменилось, граница стала действительно границей между двумя государствами. Но охранять ее как следует, видно, еще не научились. В Питере то и дело объявляются бур-жуйчики, бежавшие в панике за кордон в первые послереволюционные дни. Они возвращаются за семьями, за спрятанными в тайниках бриллиантами и золотишком. Большинство сами приходят в милицию с повинной. За нелегальный переход границы дают от силы два месяца.

- Айно! - окликнул товарища Мухин. - Как ты думаешь, зачем Смирнову Кесконнен? С чего это они так подружились? Вироллайнен серьезно посмотрел на Мухина.

- Думаю, что дело довольно ясно. Зачем можно дело иметь с контрабандистом?

- Айно! - снова сказал Мухин. - А какой тактики держаться с Кесконненом? Будем договариваться, чтобы нас перевели за кордон? Или начистоту?

Вироллайнен долго молчал, потом ответил вопросом на вопрос: - Что тебе сказал тот бывший офицер пограничной стражи, которого ты допрашивал в связи с делом жандарма Авдеева?

- Он сказал, что все контрабандисты систематически выплачивали ему не менее десяти процентов с каждой удачной операции. Что он выстроил себе дом на эти доходы. Что у него нет никакого сомнения насчет Кесконнена. Старик Кесконнен - самый крупный извозопромышленник в здешних местах, а деньги на лошадок собрал, промышляя контрабандой.

- С серьезным человеком надо говорить серьезно, - веско произнес Вироллайнен. - Финны - народ упрямый. Если мы его будем обхаживать постепенно, целая вечность пройдет. Старик будет решать, что ему выгоднее молчать или говорить, старик будет думать, сколько нам дать взятки, чтобы мы отстали, как те царские пограничники. Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать.

Мухин вздохнул. Понимать-то он понимал, да задание больно серьезное. В таком деле провал исключается. Провал равносилен преступлению.

К поселку вышли неожиданно. Справа озеро чуть-чуть отступило, тянулись заросли тростника. Слева песчаный косогор, за косогором лес. Дома стояли в лесу, затаившись среди деревьев.

"Неприветливое место, - подумал Мухин. - И странно расположено. Очень близко от пограничных постов, советского и финского. Вроде как для контрабандистов не совсем удобно. Неужели и пограничники с ними заодно?" Дом Кесконнена-старшего находился в центре поселка. Сюда привел чекистов смешной белобрысый карапуз, не понимавший по-русски. Вироллайнен расспрашивал его на финском языке.

- Он говорит, что здесь живет старый дед, что все приходят в гости к старому деду. А дед сам назначает, кому из родственников ехать.

Мальчонка побежал вперед, крикнул что-то в окошко. Приподнялась занавеска, изнутри долго разглядывали пришельцев, потом стукнула щеколда входной двери, и дверь заскрипела, раскачиваемая ветром.

- Ого! Не так, как в русских деревнях, - сказал Мухин. - Там хозяин или хозяйка сначала выйдут, спросят, кто да что.

В прихожей было чисто, пахло недавно вымытыми полами и вениками. Переступив высокий порог, вошли в комнату с крашеными полами. Возившаяся у русской печки старуха молча кинула тряпку, чтобы вытерли ноги.