Путешествие по жизни в науке из века ХХ в век XXI - Александр Иванович Журавлев Страница 27

Его Величество счастливый случай – дверь в Науку

Застав как-то меня за этим занятием, С. Перепелкин заявил: «Я Вам запрещаю этим заниматься. Работайте». – «Не имеете права запретить, я работаю в свободное время!» Отношения обострились ещё более. Я опять страдал за науку. «А чем это Вы занимаетесь?» Я объяснил. «Так это же ерунда. Погодите, мы в лаборатории поставим Ваше сообщение и пригласим одного очень умного человека – профессора Б.Н. Тарусова. Он объяснит Вам, какой ерундой Вы занимаетесь».

Это решение С. Перепелкина и стало поворотным моментом в моей судьбе. Несмотря ни на что, я благодарен ему за это решение.

Неисповедимы пути Господни, и даже Ваш самый большой враг может, против своей Воли, оказать Вам неоценимую жизненную услугу.

Очевидно, есть доля истины в Библейской заповеди «Возлюби ты врага своего».

Заседание кафедры питания в 1956 году оказалось для меня жизнеопределяющим. Я сделал сообщение о своих определениях автоокисления жиров. Все помолчали. Тогда С. Перепелкин обратился к Б.Н. Тарусову: «Что скажете, Борис Николаевич?»

Борис Николаевич произнес пламенную речь на тему, что то, чем я занимаюсь, – это самое новейшее направление в радиационной биологии и что, более того, наиболее перспективное в плане изучения патогенеза лучевой болезни, что это изучение свободнорадикального окисления.

От такого оборота С.Н. Перепелкин был в шоке. Вновь в присутствии всей лаборатории был подорван его престиж, и он твердо решил выгнать меня из института.

Я, естественно, пошёл к Б.Н. Тарусову и попросился в его лабораторию.

«Вы перейдёте ко мне, только не сразу, а через некоторое время». Союз был заключен.

Тем временем у жены Эммы проявились, ранее в молодости скрытые, врожденные комбинированные пороки сердца – с поражением и митрального, и аортного клапанов, одновременно с недостаточностью и стенозом. Наша попытка завести ребенка привела к обострению – декомпенсации пороков, и пришлось преждевременно делать кесарево сечение. Мне от института дали 12-метровую комнату в 3-комнатной квартире.

Эмма получила сначала 2-ю, а затем и 1-ю группу инвалидности. Для ухода за женой я выписал из Уфы и прописал в Москве её мать – мою тёщу Надежду Ивановну и тестя Владимира Степановича. В 12-метровой комнате нам достаточно долго пришлось жить вчетвером.

А жизнь продолжалась. Я днём работал у С.Н. Перепелкина, вечером титровал свои перекиси и обязан был вести комсомольскую работу. Закончился жаркий июль, я вышел из отпуска, и тут пришла РАЗНАРЯДКА – от каждой лаборатории надо было выделить по одному человеку на 2 недели на сельскохозяйственные работы.

«Кто добровольно поедет?» – вопросил С.Н. Коллектив героически молчал. Мне после отпуска не очень хотелось работать, а погода была чудесная, и я сказал, что я.

Коллектив облегченно вздохнул. Вернувшись, я немного поработал, и тут в конце августа пришла вторая разнарядка по 1 человеку в колхоз.

«Кто поедет добровольцем?» – вопросил С.Н. Воцарилось гнетущее молчание, потом каждый стал доказывать, что именно он и не может ехать в колхоз.

Тут у меня появилась здравая мысль. Я слишком хорошо знал наше социалистическое сельское хозяйство. Пик кризисной ситуации наступал в октябре, когда выяснялось, что 1/3 полей ещё не убрана, а на улице дожди, холод, слякоть и даже снег. А тут милый август. И я снова сказал: «Я».

Все облегченно вздохнули. Погода опять была чудная. На полях морковка, свежая картошка, всякая зелень.

Как я и предполагал, в октябре пришла разверстка уже на 2 человека – спасать урожай. Но погода была уже другой – чисто мерзостно-осенняя.

Речь С.Н. Перепелкина была другой. «У нас ответственный опыт. Мы не можем послать 2 человек, тем более научных сотрудников. Поедет инженер Журавлев». – «Не поеду». – «Как это, не поедете, когда это надо для науки?» – «Я уже ездил 2 раза». – «Я даю распоряжение и, если Вы не поедете, пишу рапорт о Вашем увольнении». – «Не поеду».

Он написал рапорт, и меня вызвали к директору Института академику А.В. Лебединскому вместе с С.Н. Перепелкиным.

«Почему вы отказываетесь?» – «Я не отказываюсь, я уже ездил 2 раза по 2 недели добровольцем, а в лаборатории 10 сотрудников». – «Как же так, Сергей Николаевич! Третий раз – это всё-таки несправедливо».

С.Н. Перепелкин не учел ещё одного обстоятельства. В кабинет вошёл начальник Политотдела. Он сразу заявил, что увольнение члена Политотдела – это ПОЛИТИЧЕСКАЯ ошибка С.Н. Перепелкина как зав. лабораторией, которая подрывает авторитет партии, срывает воспитательную работу среди молодежи и показывает партийную незрелость С.Н. Перепелкина.

А.В. Лебединский закрыл совещание, сказав, что решит вопрос в рабочем порядке.

Начальник Политотдела знал, что говорил. В институте многие, и в первую очередь клиницисты, требовали убрать этого зав. лабораторией питания. Через 2 недели С.Н. Перепелкина уволили. Мне открылся путь, и я перешёл в лабораторию биофизики профессора Бориса Николаевича Тарусова.

Итак, «гибель» доктора Перепелкина – это была вторая (после Макарова) жертва судьбы личностей, которые меня, мягко говоря, крупно обижали.

Самое удивительное, что так продолжалось и далее, почти всю жизнь.

Глава 9

Жизнь в науке

Воля и Удача. Смысл и Цель жизни

В 26 лет у меня началась полноценная жизнь. Работа совпала с целью жизни – с научными исследованиями в направлении, которое меня интересовало, и под руководством настоящего УЧЕНОГО в благородной специальности – Биофизика.

Раздумывая над тем, как это мне удалось на таком зигзагообразном жизненном пути. прихожу к выводу, что главным – ведущим – была ВОЛЯ.

Мужчина, потерявший ВОЛЮ, – это живой труп, какие мы видим в форме алкоголиков, бомжей, наркоманов.

Именно ВОЛЯ поддерживала УПОРСТВО и РАБОТОСПОСОБНОСТЬ.

Но было и другое необходимое условие – УДАЧА – удачное своевременное устранение зам. министра Макарова, удачная встреча, организованная С.Н. Перепелкиным: совершенно невероятно удачная встреча с профессором Б.Н. Тарусовым. Но с этой Удачей не так-то просто. С Удачей нельзя шутить. Удача появляется на МИГ, и этот миг нельзя прозевать, надо стремительно реагировать.

Однако неудача у меня была в другом. Здоровье жены было таким, что надежд на заведение ребёнка не было, и я её очень любил и бросать не собирался.

Как у большинства молодых людей, в этот начальный период трудовой жизни возникает соблазн уйти на высокую зарплату – остаться в Известиях, брать взятки в Госторгинспекции.

Наше материальное положение осложнялось тем, что Эмма получила инвалидность и не могла работать. Работал я один и был на должности простого инженера. И тут я получил от жены твердую моральную поддержку.

«Ничего, – сказала она, будем жить экономно, но науку ты не должен бросать». Я бесконечно