Арман Жан, де Ришелье - Мемуары Страница 27

Господин Принц и граф Суассонский неизменно враждовали. Нельзя сказать, чтобы их вражда не была на руку Королеве и министрам; напротив, она была выгодна маршалу Буйонскому, который благодаря своему опыту интригана и свойственной ему хитрости терпеть не мог покоя в государстве. Благодеяния, полученные им от Королевы, скорее обнаружили, чем утолили аппетит, разжигаемый в нем несовершеннолетием Короля. Он воспользовался маршалом де Кёвром, которому весьма доверял граф Суассонский, чтобы создать столь желаемый им союз; ему нетрудно было заручиться его поддержкой, ведь он поклялся ему в верности Королю, в ненависти к смутам и войнам внутри страны.

Помимо этого, маршал убедил его в том, что распри между Принцем и Графом, а также их сторонниками были выгодны лишь министрам, еще более укрепляя верность тех Королю, а также в том, что при дворе необходим противовес, способный удержать их в рамках долга, что в противном случае они окажут добрые или худые услуги Королеве, станут продвигать своих, оттирать порядочных людей.

Господин Граф уже вызвал к себе отвращение Королевы, что, впрочем, не мешало ему подружиться с Господином Принцем, что, по словам маршала, было настолько полезно и необходимо для государства, что он вовсе не боялся того, что Королева могла узнать об этом, и даже напротив, желал, чтобы она в конце концов с этим согласилась.

Маркиз де Кёвр едва успел сообщить обо всем этом Графу, как тот тут же предупредил Королеву и весьма деликатно предложил ей рассчитывать на него, она же дала понять, что ей приятно его предложение.

Кардинал Жуайёз и самые умудренные люди с обеих сторон сочли, что следует добиться от Королевы более четкого согласия и что следует разговаривать с ней об этом в присутствии министров: те не посмеют возражать, опасаясь навлечь гнев принцев крови и остальной знати.

Так и было сделано. Министры одобрили примирение на публике и настолько преувеличили его последствия перед Королевой, Кончини и его супругой, что не забыли упомянуть ни о чем, что могло помешать ему.

С этой целью г-на де Гиза убедили в необходимости выдать м-ль де Монпансье замуж, Господину Принцу сообщили о множестве надуманных ожиданий, которые заставили на некоторое время отложить этот брак, не ставя на нем окончательно крест, в чем мы убедимся в конце года.

Тем временем в Париж прибыли послы, которых большая часть королей христианского мира направила к Королю, дабы выразить ему соболезнования в связи с кончиной его отца и поздравить со вступлением на трон. Короля Испании представлял герцог Феерия. Как мы уже упоминали, граф де Фуэнтес и министры Фландрии просили Господина Принца стать возмутителем спокойствия государства. А герцог Феерия пообещал содействовать всеми силами, имеющимися в распоряжении его Короля, в борьбе с теми, кто желал помешать регентству Королевы.

Он также поднял вопрос о двойном браке, договор о котором был тогда же заключен между Францией и Испанией; по секретному соглашению, заключенному им с государственными министрами, его господин — король Испании, отказывался поддерживать бунтовщиков соседнего с ним королевства, мы же не должны были вмешиваться в дела Германии, осложненные соперничеством между императором Рудольфом и восставшим против него родным братом Матиасом67, отнявшим у императора часть его наследных провинций и других земель.

Это восстание Матиаса против престарелого брата, корону которого он, казалось, вскорости должен был унаследовать, показывает, что честолюбие не имеет границ, что нет ничего уважаемого и святого, на что бы оно не было готово посягнуть ради своих целей.

Матиас оправдывает политику Испании, которая держит братьев-королей в таком состоянии, что у них не возникает никакого желания вредить Королю: они знают, что лишены возможности править.

Герцог Савойский, зная об идее двойного бракосочетания, поручил своим посланникам решительно воспротивиться этому. Он представил дело таким образом, будто покойный Король говорил, что в интересах его сына свекры должны быть ниже его, а не равны. Но на его протесты не обратили внимания, а посланнику наказали утешить его хотя бы словами, раз не могли удовлетворить его желания.

В это время Королева решила короновать своего сына в Реймсе, куда они и отправились. Герцог де Гиз остался в Париже из-за иерархического спора с герцогом Неверским, который, находясь под его командой, собрался явиться в Реймс раньше него.

Коронация состоялась 17 октября, а 18 октября Короля наградили орденом Святого Духа. Кардинал де Жуайёз и Господин Принц также должны были получить эту награду, но кардинал вежливо отказался под предлогом того, что из состояния дел вытекало, что Господин Принц более важная персона, чем он сам, а посему он не желал быть арбитром в споре между ними по вопросу о первенстве, считая, что это могло сослужить плохую службу либо Королю — и разочаровало бы Господина Принца, если бы он оказался в проигрыше, — либо Церкви, если бы кардинал де Жуайёз лишился того, в чем кардиналы всегда были впереди суверенов, за исключением королей68.

Герцог Буйонский, намереваясь создать союз между принцами крови и знатью королевства, поддерживающей их интересы, не отказался от своих замыслов и вернулся к ним во время пребывания Короля в Реймсе, тайком от Королевы и министров, которым эти замыслы пришлись бы не по душе. Когда Король выехал из Реймса в Париж, куда он прибыл 30 октября, герцог Буйонский, чтобы усилить этот союз, отправился в Седан — вместе с принцами крови и герцогами Лонгвильским, Неверским, маркизом де Кёвром и некоторыми другими персонами, — где скрепил союз двойным узлом, чтобы сделать его нерушимым.

Затем, чтобы достичь своих целей и положить конец покою, он уговорил гугенотов потребовать созыва Генеральной ассамблеи; это не составляло большого труда: он призывал их воспользоваться малолетством Короля и потрясением, которое испытало государство, потеряв его отца. Они согласились на это тем более охотно, что заканчивалось время, в которое, согласно эдикту от 1598 года, они могли созвать ее69.

Королева, рассудив, что они не упустят случая предъявить чрезвычайные и необоснованные требования, которые в силу их неисполнимости могут накалить обстановку до крайности, попыталась выиграть время и отсрочить созыв ассамблеи; но их требования были столь настойчивыми, что оказалось невозможным помешать им собраться. Ассамблея была назначена на следующий год в городе Сомюр.

Ссора, случившаяся во время поездки в Реймс между маркизом д’Анкром и г-ном де Бельгардом, обер-шталмейстером Франции, по поводу их старшинства, позволила герцогу д’Эпернону проявить свою неизменную враждебность по отношению к маркизу, а тот, узнав об этом, решил помириться с Господином Графом, чтобы помешать ему использовать своего союзника — герцога д’Эпернона — против него.