Георгий Холостяков - Вечный огонь Страница 27

Смысл награждения военных моряков, состоявшегося в конце 1935 года, хорошо объяснил М. И. Калинин, выступая перед первой группой командиров, которым он вручал награды.

- Ваше награждение, - сказал Михаил Иванович, - является констатацией известных успехов нашего флота. Но оно вместе с тем является толчком вперед. Этим награждением правительство и партия как бы хотят сказать морякам: пришло время флоту принять большее участие в обороне страны.

Стахановский поход

Кто из советских людей, успевших к середине тридцатых годов вступить в сознательную жизнь, не помнит, как всколыхнуло страну могучее движение за новые производственные успехи, связанное с именем шахтера Алексея Стаханова! Повсюду знали и других героев этого движения - кузнеца Александра Бусыгина, железнодорожника Петра Кривоноса, ткачих Евдокию и Марию Виноградовых...

Стахановцы были новаторами в использовании техники. Зачастую они опровергали сложившиеся представления о ее возможностях, опрокидывали устаревшие понятия и нормы.

Военные моряки тоже имели дело с техникой и тоже стремились взять от нее максимум возможного. Если на производстве это позволяло увеличить выпуск продукции, то нашим выигрышем стала бы более высокая боеспособность. Словом, на флоте появились свои стахановцы, убежденные, что и наши корабли таят в себе не выявленные еще резервы.

Подводники задумывались над таким, например, вопросом: не пора ли доказать, что наши лодки способны действовать в отрыве от базы дольше, чем это считалось возможным до сих пор. Расчеты, которыми занялась группа энтузиастов (там были и командиры лодок, и инженер-механики, и штабные специалисты), показывали, что щука в состоянии принять на борт топливо, воду, продовольствие для плавания в течение сорока суток. Это означало бы двойную автономность.

Однако не все можно предусмотреть. Расчеты надо было проверить на практике. А для этого требовались не просто опытный командир и умелый экипаж. Сделать это могли лишь люди, способные загореться необычной задачей. В штабе бригады сошлись на том, что пойти в такой поход могла бы подводная лодка Щ-117 Николая Павловича Египко.

Имя Н. П. Египко, вице-адмирала, Героя Советского Союза, удостоенного Золотой Звезды за боевые подвиги, совершенные в республиканской Испании, стало потом широко известно. А тогда это был молодой командир лодки, успевший, однако, отлично себя зарекомендовать.

Комиссаром на Щ-117 назначили Сергея Ивановича Пастухова из политотдела бригады. Среди наших политработников он был, пожалуй, самым опытным подводником, начинавшим службу на лодках краснофлотцем-мотористом.

Когда я сообщил Пастухову, что есть намерение перевести его комиссаром к Египко, Сергей Иванович ответил коротко:

- Назначение сочту почетным, ответственность сознаю.

О том, что ему уже не удастся поступить в том году в Военно-политическую академию, как он собирался, Пастухов не стал и упоминать.

Успех в огромной мере зависел от электромеханической боевой части корабля. Собственно говоря, именно ее люди, обслуживающие основные механизмы лодки, управляющие ее энергетикой, и должны были доказать, что они вправе считать себя стахановцами. Возглавлял это подразделение инженер-механик Г. Е. Горский. Много дней он почти не сходил с лодки, проверяя со своими подчиненными всю материальную часть.

Самым молодым среди командного состава Щ-117 был двадцатилетний штурман Михаил Котухов. Он числился еще корабельным курсантом, проходя предвыпускную стажировку. Однако Египко считал его достаточно подготовленным для самостоятельной работы в море.

Знакомясь в свое время с Котуховым, я услышал интересный рассказ о том, как он попал на флот.

Рос он в малоизвестном тогда городке Набережные Челны на Каме. Там останавливались пассажирские пароходы. Во время школьных каникул Миша Котухов подрабатывал, продавая пассажирам газеты и журналы. Взбежав как-то на подошедший пароход, он увидел на палубе двух пожилых женщин, в одной из которых сразу узнал Надежду Константиновну Крупскую. А другая была Марией Ильиничной Ульяновой. Крупская подозвала мальчика, завела разговор. Когда спросила, кем он хочет стать, Миша признался, что мечтает быть капитаном речного парохода. А может быть, тебе пойти в военно-морское училище? спросила Надежда Константиновна. - Тогда станешь командиром-моряком. Мальчик ответил, что это, конечно, еще лучше, но он не знает, как в такое училище попасть. Крупская обещала навести справки, а Мария Ильинична, уже под отвальный гудок парохода, записала на купленном у Миши журнале его адрес.

Вскоре секретарь Крупской по поручению Надежды Константиновны сообщила Михаилу, какие есть военно-морские училища и каковы условия приема. Поступать ему было еще рано, но переписка с секретарем Крупской продолжалась. Когда Котухов заканчивал восьмой класс, пришло письмо, извещавшее, что он может в том же году поступить на подготовительный курс училища имени Фрунзе. К письму прилагалась бумага в военкомат с просьбой выдать предъявителю литер до Ленинграда.

Так и стал паренек с Камы штурманом-подводником...

В середине зимы в Японском море нередки и штормы и сильные морозы. Но для стахановского похода погоду не выбирали. Опасались подводники, кажется, лишь одного - как бы кого-то не оставили на берегу врачи. А с каким рвением готовились люди к плаванию, просто не передать. Заглянешь на лодку вечером, когда на борту обычно остаются лишь вахтенные, и застаешь там всю команду копаются в механизмах, забыв и про новый фильм, который показывают на плавбазе.

Когда лодка была окончательно готова, команде дали отдохнуть. 11 января 1936 года Щ-117 вышла в море. Все, кто не посвящался в замысел эксперимента, считали, что лодка просто идет в дозор. Намеченные сроки плавания были известны немногим.

Щ-117 несла обычную позиционную службу: днем - под водой, ночью - на поверхности. Только распорядок жизни экипажа был сдвинут на двенадцать часов.

Ночью, в надводном положении, требуется наибольшая готовность к разным неожиданностям. В это же время производится зарядка батарей, подкачка воздуха в баллоны, приборка в отсеках, а нередко и скалывание льда с палубы. Словом, дела хватает для всех, а днем практически занята лишь ходовая вахта. Поэтому Египко с Пастуховым и решили поменять местами день и ночь: в 19 часов побудка, в полночь обед, а рано утром - ужин. Днем, после погружения, когда в отсеках наступала тишина и прекращалась качка, свободные от службы ложились спать.

Такой распорядок обеспечивал и боевую готовность лодки, и отдых экипажа, и люди быстро к нему привыкли.

Об обстановке плавания Египко доносил кратко, и многие подробности стали известны уже потом. А январь стоял холодный, иные дни напоминали зиму, выдавшуюся два года назад. Разыгрывались и штормы.