Клара Лучко - Я - счастливый человек Страница 27

Он мечтал стать моряком и в шестнадцать лет стал им. Жора служил сигнальщиком на большом военном катере. Несколько раз тонул, был контужен, а в День Победы, 9 мая 1945 года, — ранен. Юношей он прошел войну, видел, как убивают, и сам убивал. Выйти из этой страшной войны без душевных потерь было невозможно.

Его стремительный взлет начался после войны. В двадцать два года Жора выписался из госпиталя и как-то пошел в Дом кино на премьеру, а там разговорился с соседом, который сидел рядом с ним в зале. Разговорились, и сосед пообещал ему помочь с трудоустройством.

— Заходите завтра, — сказал сосед. Это был знаменитый кинорежиссер Григорий Васильевич Александров.

Первую реплику на киноэкране: «Разрешите?», Юматов произнес в фильме «Весна», накладывая компресс героине Любови Петровны Орловой.

Его стали снимать. Сергей Аполлинариевич Герасимов пригласил его в «Молодую гвардию», а в Театре киноактера, во втором составе, Жора играл роль молодогвардейца Сергея Тюленина. Он хотел поступить во ВГИК, но Герасимов сказал, что он уже актер, ему надо сниматься.

И Юматов стал сниматься. Да еще у каких режиссеров! Григорий Александров и Сергей Эйзенштейн, Леонид Луков и Всеволод Пудовкин, Александр Столпер и Михаил Ромм…

Он играл солдат, моряков, шоферов, токарей, и его герои конкретны и естественны. Среди его фильмов «Порожний рейс», «Разные судьбы», «Жестокость», «Офицеры», «Петровка, 38», «Адмирал Ушаков», «Герои Шипки» и многие другие. Его не просто любили, его обожали зрители, особенно моряки. Стоило ему зайти в ресторан, как мгновенно сдвигались столы, появлялись пирамиды бутылок, начинались воспоминания, поцелуи, объятия со слезами. Мне кажется, он и сам в то время не до конца верил, что он артист и что игра эта на всю оставшуюся жизнь. Какая-то раздвоенность была у него в душе, и она особенно проявлялась, когда он выпивал. В такие часы он становился нестерпимым, жестким, храбрым до отчаяния. Он начинал воевать, словно перед ним был враг.

Но я помню Жору и совсем другим – счастливым. Он и моя подруга по институту Муза Крепкогорская решили пожениться. Я пришла к ним накануне свадьбы – спросить, не нужна ли моя помощь. Мы с Музой учились у Герасимова, и это была первая свадьба на нашем курсе. Пришел Жора и приволок на плечах большой ковер, который он одолжил для свадьбы, чтобы было где сидеть гостям. Собралось человек сорок, и каждый что-то принес с собой. Это была самая необыкновенная свадьба из всех, которые я за свою жизнь видела.

Не знаю почему, но у меня всегда было ощущение, что какая-то трагедия стояла у него за спиной. Он был одинок и любил свое одиночество. Любил рыбачить в тишине – только он и собака. Порой закрывался в своей комнате на весь день, читал или смотрел телевизор…

Мы должны были сниматься вместе с Юматовым в комедии «Опекун». Он приехал в Ялту на натуру, когда съемки уже шли полным ходом.

Вечером назначили смену, а днем он пошел в ресторан пообедать. И там встретил моряков…

Когда снимают на улице, то для порядка и оцепления места съемки вызывают наряд милиции.

Жора явился на съемку с пугачом. Где он его раздобыл, никто не знал. И начал воевать с милицией. Был большой скандал.

Картину снимали молодые режиссеры. Они боялись, что не справятся с Юматовым, и отстранили его от роли. На следующий день он должен был вернуться в Москву.

Я зашла к нему в номер попрощаться. Он был подавлен, ему было стыдно перед режиссерами и съемочной группой. Мы долго говорили. Ведь не в первый раз подобное случилось. Жора не мог простить себе такую же историю с картиной «Белое солнце пустыни»…

Он лечился безропотно, но ничто не помогало. Однажды и мне пришлось отвозить его в неврологический диспансер, потому что Муза была на съемках: она боялась, что в последний момент Жора сбежит.

Я заехала за ним на такси. В машине он сидел тихо. В руках держал целлофановый пакет со сменой белья.

В проходной, пока нам оформляли пропуск, Жора оглядывался по сторонам. Кругом был высокий забор, стояла охрана. На его лице как будто было написано: «Да, отсюда не убежишь…»

В холл, где мы ждали главного врача, вошла уборщица с ведром. Она пристально посмотрела на меня и сказала:

— Ну что, опять к нам пожаловали? Не везет вам. По-моему, я вас здесь уже несколько раз видела.

Я не стала ее разубеждать.

Лечение шло успешно. Но, выйдя из диспансера, Жора на радостях выпил, почему-то поехал в аэропорт, взял билет на первый попавшийся рейс и улетел, как потом выяснилось, в Минск. Прилетел… А куда идти? Конечно, в ближайший кинотеатр. Ему там обрадовались. Раньше в кинотеатрах работали люди, любившие актеров как родных.

В Минск Жора прилетел в домашних тапочках, простудился и тяжело заболел. Его выходили совершенно незнакомые женщины, варили ему бульоны, вызывали врачей, заботились о нем. И когда он поправился, купили билет и отправили в Москву.

В картине «Рядом с нами» мы были партнерами. Моя героиня родила ребенка и жила в общежитии. А Жора ходил под окнами и смотрел, как я кормлю его сына, от которого он отказался. Я никогда не забуду его взгляда. Сыграть так невозможно, это надо чувствовать! Плохой человек так смотреть не сможет.

Потом произошла история, о которой много писали. В квартире, где жили Юматов и Крепкогорская, прозвучал роковой выстрел. От выстрела погиб человек, с которым Жора выпивал. Это был дворник, он помог похоронить Жорину любимую собаку.

Сколько я помню, у Жоры и Музы всегда были собаки. Я слышала от него историю, как во время войны он привел на катер бездомного пса и за это получил наряд вне очереди. Но собаку он не выгнал, в каюте спрятал. Однажды собака случайно упала за борт, а в это время шел бой, катер обстреливали немцы. Жора не раздумывая бросился в море. И тут снаряд угодил в катер. Вся команда погибла. А Жора с собакой спаслись.

И вот, когда дворник, подняв очередной стакан, сказал: «Ну что ты так убиваешься, это же собака! Ну сдохла, и всё!» – Жора взорвался: «Собаки иногда бывают лучше человека!» И что-то у Жоры сработало. Он увидел в дворнике врага, который отозвался о его друге жестоко и несправедливо. Так произошла эта трагедия.

Его арестовали, потом выпустили. Он долго лежал в больнице, ему сделали операцию. Многие от него отвернулись. Остались настоящие друзья – Василий Лановой, Виктор Мережко и фронтовые товарищи.

Жора перестал сниматься. Ему предлагали сценарии, он отказывался. Видимо, он вступил в третью фазу своей жизни. Первая – война, вторая – звездная пора, третья – жизнь после трагедии.

Что-то в нем сломалось. Я видела его незадолго до смерти. Было еще тепло, середина сентября. Он шел в каких-то сандалиях, в мятых брюках и старой куртке. Из авоськи выглядывали морковка, лук и консервы. Он на меня посмотрел такими, как в фильме «Рядом с нами», пронзительными, но беспомощными, детскими глазами. Мне стало горько.