Тони Бэрроу - Джон, Пол, Джордж, Ринго и я (Реальная история ‘Битлз’) Страница 27

Я помню тот самый случай, когда я сумел впервые ‘прорваться’ к Джону, и завершился долгий период его необъяснимой неприязни по отношению ко мне. Случайно мы оказались единственными оставшимися поздно ночью в одном модном клубе Вест-Энда под названием ‘Спикизи’, на Маргарет-стрит, возле Оксфордской площади. Имеющий входную дверь в форме гроба, ‘Спик’ был любимым прибежищем для героев поп- и рок-музыки тех дней, начиная с ‘Би Джиз’ и Джими Хендрикса и заканчивая ‘Роллинг стоунз’ и Лулу. Это было место, где мы впервые услышали ‘Э уайтер шэйд оф пэйл’, и Пол уговаривал босса клуба Роя Флинна заручиться согласием ‘Прокол Харум’ сыграть для нас вживую.

В тот вечер, когда Джон стал по отношению ко мне славным, остальные битлы ушли домой, а он ждал в ‘Спике’ своего водителя. Без какой-либо веской причины – которую я мог бы припомнить – у обоих из нас было желание напиться, и вторая бутылка ‘Джека Дэниэлса’ была доставлена к нашему столу. Когда алкоголь смазал наши нервы и развязал нам языки, мы прекратили говорить о работе и перешли на более личные дела – наших жён, тяжесть наших закладных, привлекательность двух сексапильных азиатских девушек, которые только что вошли. Джон признал той ночью, что ему приходится добиваться своего с помощью множества вещей. Он даже спросил: “Я кажусь слишком заносчивым? Я слишком нахален и агрессивен?” Он сказал, что чувствует постоянную необходимость подкреплять и подтверждать свой имидж лидера и напоминать остальным о своей силе. Удивительно, но его также беспокоила недостаточно тесная связь с его маленьким сыном, Джулианом, и он считал себя ‘плохим отцом’. Я сказал ему, что ему нужно винить только самого себя и успех ‘Битлз’. Это был один из тех нескольких случаев, когда Джон открыл мне своё сердце, и это знаменовало начало дружбы, которую я высоко ценил, и он, полагаю, тоже. Больше он никогда заставлял меня поёживаться в качестве мишени для своего странного дурного стиля ‘веселья’, хотя я продолжал видеть, как он таким образом причиняет боль другим. Под пуленепробиваемой внешностью я нашёл ужасно неуверенного человека, который сомневался в своих собственных способностях и не мог сосредоточиться на сочинении песен достаточно долго, чтобы закончить больше, чем отрывок своей лучшей работы. У него были груды незаконченных песен, окружавших его на протяжении всего времени, когда я знал его лучше всего в шестидесятых. Но со временем он стал моим хорошим другом, вероятно, самым надёжным приятелем, товарищем и напарником из четверых за те годы, хотя мне и приходилось вытаскивать его из пары-тройки неприятных ситуаций со средствами массовой информации, прежде чем моя шестилетняя работа с великолепной четвёркой подошла к своему естественному концу.

4 Немператор

Брайан Эпстайн был самым несчастным и одновременно самым успешным бизнесменом из всех, кого я когда-либо знал. Он был живым – и умирающим – доказательством, что за деньги любовь не купить. Его неспособность построить продолжительные любовные отношения делала его ужасно несчастным. Вместо этого, его вожделение к грубому сексу приводило его к случайным кратким сексуальным встречам с тёмными личностями, бессердечными мужчинами и парнями, которые использовали его в своих целях, уязвляли его, грабили его и оставляли беспомощным.

Эпстайн был неудачливым актёром, которому не хватило выдержки, чтобы пройти обучение в школе драмы. Но впоследствии, на протяжении пяти восхитительных лет он играл роль личного менеджера самой знаменитой поп-группы в мире, которая включала в себя величайшую команду авторов песен 20-го века. В глазах битлов, во всяком случае на протяжении первых нескольких из этих потрясающих лет, ‘Эппи’ был блестящим менеджером, уважаемым образцом для подражания, мудрым учителем и хорошим другом. Они доверяли ему абсолютно. Они слепо верили в его деловую проницательность, так же как и в массу его навыков общения. Когда Эпстайн начал управлять ‘Битлз’, у него совершенно отсутствовал профессиональный опыт в этой области индустрии развлечений, как и у большинства людей, которых он нанял, чтобы сформировать свою первоначальную команду из должностных лиц в ‘НЕМС Энтерпрайсиз‘. Наше невежество стало скорее жизнеспособном ценным качеством, чем источником неприятностей, ведь мы привнесли собственные свежие идеи в застоявшийся музыкальный бизнес, который настоятельно требовал творческого обновления среди артистов и администраторов. Вначале Эпстайн хотел, чтобы я сделал упор на всеобъемлющей службе, которая предлагала НЕМС своих восходящих звёзд – управлении, руководстве и продвижении. Мало кто из менеджеров или агентов охватывал все эти сферы. Для меня было очевидно, что Эпстайн начинает представлять поп-певцов и рок-ансамбли не просто в качестве способа быстро заработать деньги. Он отдавался работе с душою, и его целью было построить и поддержать карьеру его звёзд. Мифом, укоренившимся повсюду в то время, когда Эпстайн подписал контракт с ‘Битлз’, стало то, что он открыл группу, как неизвестную, и распознал величину её таланта раньше всех остальных. Немного менее захватывающая дух правда в том, что ‘Битлз’ уже являлся самым популярным местным ансамблем в Мерсисайде ко времени, когда Брайан Эпстайн заинтересовался ими в конце 1961 года. Оглашая результаты опроса популярности 1961 года в журнале ‘Мерси бит’, опубликованном в начале января 1962 года, редактор, Билл Хэрри, объявил, что читатели выбрали группой №1 ‘Битлз’, и добавил: “’Битлз’ считалась ведущей группой на протяжении всего 1961 года”. Брайан Эпстайн стал менеджером группы, которая уже была грандиозно популярна на северо-западе Англии. Из-за того, что ‘Битлз’ поднялась до таких огромных высот настолько феноменально быстро, Эпстайн пришлось вести дела с ‘жирнейшими сигарами’ шоу-бизнеса при отсутствии такого рода опыта. Была солидная разница между продажей записей ‘лучшей двадцатки’ на уровне розничных продаж и продажей выступлений звёзд записей из ‘лучшей двадцатки’ телевизионным продюсерам и бухгалтерам. Он прятал свою неопытность за блефом. Ведущие деловые магнаты часто предлагали особую плату битлам за выступления в течение недели летом в театре на берегу моря или в специальной телевизионной передаче, а у Эпстайна не было ни малейшего понятия, является эта сделка хорошей или плохой. Поэтому он начинал юлить, обещая вернуться с ответом на следующий день. Тем временем он просил совета у своего нового лондонского юриста, Дэвида Джекобса, который, вероятно, часто подтверждал, что плата справедлива, и предложение следует принять. В то же самое время, господин ‘Жирная сигара’ беспокоился, что он теряет ‘Битлз’ просто потому, что не предложил достаточно денег, поэтому он следующим утром первым же делом звонил насчёт более высокой цены. Восхищённый лёгким результатом отточил этот способ ведения дел, превратив свою профессиональную слабость в достоинство. Бывало, он хвастался перед нами: “Я никогда не соглашаюсь на первую цену, которую мне предлагают, всегда последует цена получше”. Точно также, он никогда не шёл на попятный при уже заключённых сделках. Всякий раз, когда битлы мчались к вершине хит-парадов поп-музыки со своим новым синглом-хитом или альбомом, их способность заработать шла вверх, но Эпстайн, заключивший сделку с бухгалтером какого-нибудь клуба или организатором концерта задолго до этого, никогда не просил наличные сверху. Вымогание дополнительной платы было не в его стиле, и агенты во всём этом бизнесе начинали уважать его за это. Его непостижимые методы ведения дел, холённая изысканность, воплощённая в его публичном образе и его мудрый имидж среди молодых ливерпульских музыкантов, менеджером которых он являлся, сводились к поразительно различным деформациям менеджер-агент в лондонских кругах шоу-бизнеса в середине шестидесятых.