Вольдемар Балязин - Русско-Прусские хроники Страница 27

Польский король поставил перед собой задачу принудить Тевтонский орден к признанию зависимости от Польши, а императора — отказаться от права имперской подсудности в Западной Пруссии. Кроме того, Сигизмунд хотел, чтобы император прекратил анти-польские интриги в России.

Представитель императора кардинал Матвей Ланго, прежде всего, стремился к подписанию невыгодных Ягеллонам брачных контрактов, закреплявших права Габсбургов на короны Венгрии и Чехии.

Большинство историков считало, что главное причиной созыва конгресса в Братиславе, а затем в Вене, были внешнеполитические планы императора. Однако не только это заставило Максимилиана сблизиться с Ягеллонами. Прав был историк М. М. Щербаков, когда писал следующее: «Между сим временем дела императора Максимилиана в рассуждении Польши весьма переменились. Сей император по многих бесплодным покушениям присоединить под свое владение Венгрию и Богемию, видя размножающееся учение Лютерово, и по самому сему, страшась какого возмущения в самой Германии, за полезное почел с Польшею, с Венгриею и Богемией союзами утвердиться».

Страх перед народными движениями сделал сговорчивыми обоих Ягеллонов и кардинала Матвея Ланго. И поэтому главный вопрос — вопрос о заключении браков между Ягеллонами и Габсбургами — был решен довольно скоро. Затем был поставлен вопрос о взаимоотношениях Польши и Тевтонского ордена, но Ланго отказался решать его, настаивая на передаче дела суду курфюрстов. Сигизмунд решительно воспротивился и, в конце кондов, после долгих споров Ланго согласился с тем, что Тевтонский орден должен признать вассальную зависимость от Польши.

Следующий этап в работе конгресса наступил после того, как в Вену приехал император Максимилиан. 17 июля три монарха въехали в Вену, а уже через пять дней были подписаны брачные контракты и договор о дружбе между Максимилианом и Сигизмундом. По последнему трактату «возобновлялась и подтверждалась дружба и братство между Сигизмундом и Максимилианом». В связи с этим великий магистр Тевтонского ордена обязывался императором принести Сигизмунду клятву в покорности и точном соблюдении договора 1466 г. Однако, отступая от условий Второго Торуньского мира, император потребовал, чтобы в Тевтонский орден принимались только немцы. Императорская судебная палата впредь признавалась не правомочной вмешиваться в дела Гданьска и Эльблонга. Кроме того, император обязался не заключать с Россией договоров, направленных против Польши. Все это торжественно излагалось в преамбуле договора. Однако в самом тексте трактата многие из провозглашенных положений сопровождались оговорками, существенно изменившими характер всего документа. Категоричность преамбулы не была присуща дальнейшему тексту договора.

В отношении Тевтонского ордена было решено следующее: если в течение пяти лет после подписания трактата между Орденом и Польшей возникнет конфликт, то разрешение конфликта будет предоставлено третейскому суду, в которые войдут император, король Венгрии, и кардиналы Гуркский и Эстергомский. В отношении великого князя Московского было записано, что император «не будет его поддерживать прямо или через посредство других лиц и государств ни советом, ни каким-либо действием».

Следует заметить, что во время переговоров в Братиславе Владислав и Сигизмунд поставили перед Матвеем Ланго более жесткие условия: они требовали поддержки со стороны императора при переговорах поляков с Василием III. Причем Максимилиан должен был поддержать требования Польши и заставить Василия вернуть Смоленск, выплатить контрибуцию за ущерб, нанесенный войной, и отпустить пленных.

Польские представители, участвовавшие в работе конгресса, понимали, что в отношении Тевтонского ордена император дал только обещания и пока что не предпринял никаких действенных мер, чтобы заставить Альбрехта выполнить условия Второго Торуньского мира.

Поляки опасались, что Максимилиан не сдержит обещаний и по-прежнему будет покровительствовать Ордену. Решения Венско-Братиславского конгресса означали крупный поворот в отношениях между империей Габсбургов и Ягеллонами. Они означали также и тот весьма знаменательный Факт, что отныне Польско-Литовское государство отказывается от борьбы на два фронта и все свои силы направляет против России. Тем самым народы Балкан и Дунайского бассейна отдавались во власть Габсбургам и турецким феодалам-завоевателям.

Как видим, время с 1505 г. по 1515 г. было периодом энергичной деятельности русского правительства в борьбе против Литвы и Польши за западные русские земли.

Лишь в самом начале царствования Василия III внимание правительства было отвлечено к Казани — все остальное время борьба с Литвой и Польшей являлась первостепенной внешнеполитической задачей государства. В соответствии с этой задачей русское правительство строило систему взаимоотношений в Юго-восточной Прибалтике, вступила в новый союз с императором Максимилианом Габсбургом и подписала договор с Ганзой.

Однако создавшаяся в 1512–1514 гг. антиягеллоновская коалиция оказалась непрочной вследствие основательного изменения политики Габсбургами, заключившими за спиной своих союзников сепаратное соглашение с Польшей и Венгрией.

Это привело к тому, что расстановка сил в Восточной Европе резко нарушилась, что отразилось и на положении в Юго-Восточной Прибалтике, так как имперско-польское сближение больнее всего ударило по Тевтонскому ордену в Пруссии.

Глава четвертая

РУССКО-ОРДЕНСКИЙ СОЮЗ

В Пруссии решения Венского конгресса приняли всерьез и великий магистр Альбрехт понял, что император, заключив брачные контракты между Ягеллонами и Габсбургами, пожертвовал Тевтонским орденом для достижения своекорыстных династических целей.

Первым, кто известил об этом великого магистра, был некий Дитрих фон Шонберг, с именем которого связано немало важных страниц в истории русско-орденских отношений последующих лет. Шонберг происходил из старой дворянской семьи, которая издавна была связана с бранденбургскими маркграфами. Дитрих вначале предназначал себя к духовному званию, но затем предпочел дипломатическую карьеру. Приехав в Кенигсберг, он поступил на службу к великому магистру, оставаясь, однако, светским человеком. С самого начала фон Шонберг объявил себя сторонником русско-орденского сближения. Как и многие другие авантюристы и фантазеры, Шонберг решил превратить русско-орденский союз в средство для обращения России в католицизм. Он считал, что Василий III охотно пойдет на унию с Римом, если папа предложит великому Московскому князю королевскую корону, отдаст русским Константинополь, кстати, принадлежащий не ему, а туркам-османам, и возведет в сан патриарха Московского митрополита. Шонберг хорошо понимал, что независимо от того, скажется ли этот план приемлемым для Василия III, он с восторгом будет принят папой Львом X. Кроме того, такой план превращал великого магистра Тевтонского ордена в глазах папы в энергичного рыцаря воинствующей католической церкви, а сам орден в бастион католицизма на востоке Европы.