Георгий Голубев - В паре с сотым Страница 28

Стояла тихая, безоблачная погода. Солнце только что поднялось над горизонтом и залило мягкими, теплыми лучами пробуждающуюся ото сна землю, кое-где еще затянутую легкой дымкой.

Вот уже и фронт под нами. Высота - 4000 метров. Передний край хорошо просматривается. Большой выступ линии фронта в сторону противника - весь в огне.

Я думаю о том, что вот так горит земля, горят наши города и села, леса и поля.

Слышу, как командир запрашивает по радио станцию наведения о воздушной обстановке. Ответа почему-то нет. Потом вдруг знакомый голос предупреждает нас:

- Внимательно следите за воздухом. Я - "сотка"... Это Покрышкин. Мы подчиняемся приказу - усиливаем наблюдение. И тотчас же в наушниках послышался доклад ведущего второй пары нашей четверки Виктора Жердева:

- "Сотка" - я - "двадцать первый". Курсом сто двадцать вижу на горизонте группу самолетов.

- Я - "сотка". Вижу. Внимание: поворот влево!

Выполнив команду, наша группа со снижением идет на сближение с самолетами, идущими к линии фронта.

Сомнений нет: противник. Оценив обстановку, Покрышкин принял решение атаковать врага еще до линии фронта, расстроить боевой порядок бомбардировщиков и сорвать их намерение нанести удар по нашим войскам.

Скорость растет, быстро сближаемся. Уже различаем силуэты вражеских машин: девятка Ю-88 под прикрытием шести "мессершмиттов". За ней следует такая же группа. Значит, где-то должны быть и патрулирующие истребители прикрытия врага.

Противник заметил нас и начал выполнять контрманевр, обеспечивая возможность своим стрелкам вести прицельный массированный огонь с турельных установок.

- Я - "сотка". Паре Труда прикрывать. Мы атакуем, - скомандовал Александр Иванович. И мы четверкой пошли в атаку на бомбардировщиков.

В тот же миг вижу, что на нас устремилась четверка "мессеров". Фашисты заметили, что наперерез им идет пара Труда, тут же изменили курс и с набором высоты пошли туда, где, казалось, легче одержать победу.

Выполнив небольшой маневр, мы заходим "юнкерсам" в хвост. Фашистские стрелки открыли яростный огонь, но трассы прошли мимо.

Я иду в правом пеленге пары и вижу, как запылал один из "юнкерсов", и тут же из его люков посыпались бомбы на свои же войска.

Расстояние быстро сокращается. Покрышкин учил нас открывать огонь с самой короткой дистанции, чтобы сразить врага наверняка.

Вдруг что-то промелькнуло, и слева от меня я заметил полоску черного дыма. Накренил истребитель - и увидел, что к машине командира устремился "мессершмитт". Его камуфлированное тощее тело хищно устремилось в атаку. Там - фашист. Сейчас он, зло прищурившись, впился взглядом в "сетку". А в ней мой командир, сосредоточивший сейчас все свое внимание на прицеле, в который уже вписывался тяжело груженный "Юнкерс-88".

Александр Иванович знал, что хвост его истребителя надежно прикрыт - он надеялся на меня, верил, что какой бы сложной ни была обстановка, я его не подведу. В этом он уже не раз убеждался.

А теперь?.. В первое мгновение я даже не поверил своим глазам, но тут же представил себе, что пройдет еще секунда - две и...

"Нет, сам погибну, но командира должен спасти!" - решил я и бросил истребитель на врага.

Огромная тяжесть перегрузки навалились на меня, в глазах потемнело. И тут же неожиданно почувствовал резкий удар. Ручка управления вырвалась из туго сжатой ладони, самолет вздрогнул, стал с правым креном стремительно переворачиваться на спину. Я поймал ручку, с трудом вывел машину в горизонтальное положение. В центроплане зияла пробоина, уже разгоралось желто-красное пламя, за самолетом тянулась сероватая струйка дыма.

Нет, о себе я не думал. Мозг сверлила мысль: "Командир в опасности!..."

Успел вовремя. Моя машина выросла перед "мессером", и в тот же миг очередью, предназначавшейся "сотке", гитлеровский летчик прошил мой истребитель. Самолет горел, но жил. Мотор работал без перебоев. С левым креном я ухожу домой, пытаясь скольжением сбить пламя. Тщетно. Бросил взгляд на приборную доску: все показания пока нормальны. Запоминаю время: 6 часов 10 минут.

Все труднее управлять машиной. Радиосвязь прекратилась. По моим подсчетам, до линии фронта - километров двадцать. Тяну на свою территорию. В кабине еще ни дыма, ни огня нет, и я снимаю кислородную маску. Осмотрелся. Вижу, как сзади левым разворотом на меня заходят два "мессера": значит, решили добить.

Обстановка складывается сложная. Горящий самолет плохо управляем.

Теперь все мое внимание приковано к этим двум вражеским истребителям. Уже началось сближение, и я стараюсь определить дистанцию, с которой противник откроет огонь. Кажется, сейчас! Даю правую ногу и приотпускаю ручку управления. Самолет резко бросило вправо. В тот же миг трасса прошла левее и где-то впереди вспыхнули шапки разрывов.

"Мессеры" левым боевым разворотом ушли вверх. Значит, будут атаковать еще. Занял такое же положение, как и прежде. Главное внимание сосредоточил на задней полусфере. В кабине уже пахнет гарью, появился дым. Мной овладело тревожное беспокойство: в любую минуту самолет может взорваться. А прыгать с парашютом рано: до линии фронта еще не дотянул. Решаю так: пока работает мотор, пока машина мне послушна - буду тянуть домой!

Под приборной доской замечаю оранжевые язычки. Вот уже пламя достает правую ногу, и я снимаю ее с педали, поджимаю к сиденью. Усилием левой ноги и ручкой управления удерживаю самолет, но вскоре вынужден убрать под себя и левую ногу.

Кабина быстро заполняется едким дымом, стало жарко. Дышать трудно, давит кашель.

Самолет со снижением на большой скорости идет прежним курсом. "Мессеры", решив, очевидно, что моя песня спета, больше не атакуют.

Пристально всматриваюсь вниз, но из-за дыма землю плохо вижу, не могу распознать местность, над которой пролетаю. Вот-вот вспыхнет на мне одежда. По времени чувствую, что линия фронта позади. Надо прыгать! Аварийно сбрасываю дверцу кабины. Руками закрываю от огня лицо и ныряю вниз.

Нахожусь в свободном падении. Но меня подстерегла новая беда: штопор. Раскрыть парашют в этом случае нельзя - мое вращающееся тело закрутят стропы, и парашют не раскроется полностью. А скорость падения возрастает.

Как в подобном случае выйти из критического положения? Мгновенно вспомнилась рекомендация инструктора: надо остановить вращение, принять нормальное положение. А земля стремительно приближается.

Движениями рук и ног прекращаю вращение, падаю "крестом", лицом вниз. Скорость падения снизилась, но до земли не так уж много. С силой дергаю вытяжное кольцо. За спиной чувствую движение. И тотчас же последовал рывок.

Парашют раскрылся!..