Клод Дюфрен - Мария Каллас Страница 28

Впрочем, она нам представила самое веское доказательство на следующий же день после свадьбы. В конце концов Менегини решил, что настало время придать их взаимоотношениям официальный характер, даже если ему и придется пойти на разрыв с семьей. Что же касалось Марии, то помимо уважения к нему она считала, что ее Титта заслуживал некоторого поощрения за служение ей верой и правдой на протяжении двух лет. И все же этим решением она лишний раз доказала, что не имела мужества самостоятельно управлять своей жизнью. Ей было хорошо известно, что покровительство Туллио Серафина носило временный характер: все зависело от того, как долго она будет петь под его руководством, — в то время как узы брака обеспечивали ей стабильные отношения с Баттистой. Однако главным обстоятельством, ускорившим принятие решения как Марии, так и Менегини и являвшимся более важным, чем соображения сентиментального характера, был стремительный взлет карьеры молодой женщины. Распространившийся по всей Италии слух о головокружительном успехе певицы, словно след кометы, вырвался за пределы границ этого государства. Престижный театр «Колон» в Буэнос-Айресе пригласил ее участвовать в постановке сразу трех опер: «Турандот», «Норма» и «Аида». Спеть арии Пуччини, Беллини и Верди перед искушенной публикой на сцене, видавшей всех мировых оперных звезд, когда в распоряжении имелся всего только месяц с небольшим для разучивания их музыки, — вот что представлялось Марии захватывающе интересным, являясь новой пробой сил, а вместе с тем и испытанием для нервной системы.

Отъезд был назначен на 21 апреля того же 1949 года. Менегини оставался в Италии, и потому было решено сыграть свадьбу, которая не обошлась без комических приключений. Свадьба Каллас напоминала комедию времен немого кино, где герои все время бегают за каким-то необходимым им предметом, но так и не находят его.

В самом деле, после того как Мария дождалась наконец документов, подтверждавших ее гражданское состояние, из Соединенных Штатов и из Греции, Менегини обратился в Ватикан с просьбой о разрешении на брак. Поскольку Мария была православного вероисповедания, а он — приверженцем Римско-католической церкви, церковный брак между ними без разрешения Ватикана был совершенно немыслимым в Италии. Однако Ватикан не торопился выдать столь необходимый документ. В конце концов Менегини узнал, откуда ветер дул: одному из его братьев удалось через Римскую курию заблокировать его досье. И теперь всякий раз, когда Баттиста звонил в Рим, он получал разные варианты одного и того же ответа: либо не хватало какой-то печати, либо подписи того или иного важного должностного лица… Несчастный жених уже не знал, какому святому молиться — и это меньшее, что можно сказать! Он удвоил свои хлопоты перед высшими церковными властями и молитвы перед Пречистой Девой, однако Ватикан по-прежнему тянул с разрешением на брак.

Между тем неумолимо приближалась дата 21 апреля — день отъезда Марии. Нервы молодой женщины были на пределе. Нам известно, что певица была весьма суеверной особой: в затягивании сроков свадьбы ей начало мерещиться дурное предзнаменование. И она уже подумывала об аннулировании контракта с импресарио из Аргентины! Можно догадаться, что сказал Туллио Серафин, когда она сообщила ему по телефону о таком повороте событий. Короче говоря, развертывалась настоящая драма по-итальянски… И вдруг произошло настоящее чудо: именно 21 апреля, в полдень, некий фабрикант, занимавшийся производством электрических плит, по имени Марио Орланди с торжествующим видом принес Менегини долгожданное разрешение на брак. Мы знаем, что пути Господни неисповедимы, но какими кривыми дорожками прошел этот достойный торговец электроплитами, чтобы раздобыть столь ценную бумагу, никто не узнает вовеки. Деньги способны делать чудеса даже в приемной Ватикана…

Как бы там ни было, бракосочетание было назначено на 4 часа дня в церкви Филиппини, родном приходе Менегини. Неожиданно возникло новое препятствие — на этот раз со стороны кюре. Дон Отарино — подобное имя встречается только в водевиле — разбушевался не на шутку: он отказывался венчать в стенах своей церкви православную и католика! К счастью, священнику пришла в голову удачная мысль, способная все уладить. Помещение старой ризницы, служившее ему кладовкой, где он хранил вышедшие из употребления статуи святых и сломанные стулья, не утратило своего статута освященного места, и достаточно было навести небольшой порядок, чтобы дело могло быть сделано. Проще говоря, он решил провести церемонию бракосочетания в помещении старой ризницы. Вот так посреди самых разнородных предметов и старого хлама Мария Каллас стала госпожой Менегини в присутствии всего двух свидетелей. Один из них и был тот самый сеньор Орланди, торговец электроплитами, который по праву заслужил эту честь…

Сразу же по окончании церемонии новоиспеченные супруги отправились из Вероны в Геную, где Марию с нетерпением ожидал Туллио Серафин. Ровно в полночь пароход «Аргентина» поднял якорь и отплыл в направлении Буэнос-Айреса, увозя на своем борту молодую жену господина Менегини. Таким образом, Мария отправилась в свадебное путешествие… без мужа. Вот что позднее написал Баттиста: «На генуэзском пирсе я испытал одно из самых тяжелых расставаний в моей жизни. Прошло всего восемь часов после того, как мы с Марией поженились. К нашей радости примешивалась горечь предстоящей разлуки».

Этот медовый месяц, мягко говоря, был довольно странным. Мы лишний раз убеждаемся в том, что для Марии карьера была превыше всего. Впрочем, она и сама этого не отрицала: «У меня не было личной жизни. Актриса должна принадлежать своему искусству…»

И это было правдой… до встречи с Онассисом. Однако всему свое время. А пока Мария, дрожа от нетерпения поскорее пережить новые музыкальные впечатления, в приподнятом настроении направлялась на пароходе в Южную Америку. Но молодая женщина не забывала и своего Титта, которого оставила на причале в порту Генуи. Она отправляла ему одно нежное послание за другим, на что впоследствии будет ссылаться Баттиста, уподобляясь нанимающемуся на работу служащему, предъявляющему рекомендательные письма. Мы можем процитировать отрывки из них:

«Мой Баттиста, почему ты отпустил меня? Надеюсь, ты больше не позволишь мне уехать так далеко и так надолго. Помни, любимый, что я по-настоящему живу только тогда, когда ты рядом со мной».

Или вот еще:

«Любовь моя, моя любовь, моя великая любовь! Похоже, что Бог решил покарать меня за любовь к тебе. Почему я должна находиться в разлуке с тобой в то время, как я не могу жить без тебя?..»