Гайра Веселая - Судьба и книги Артема Веселого Страница 28

18 июня 1929 года Михаил Шолохов в письме с Дона своей знакомой Евгении Левицкой[43] пишет:

«А вы бы поглядели, что творится у нас в соседнем Нижне-Волжском крае. Жмут на кулака, а середняк уже раздавлен. Беднота голодает […] Народ звереет, настроение подавленное […]

Один парень — казак хутора Скулядного, ушедший в 1919 году добровольцем в Красную Армию, прослуживший в ней 6 лет, красный командир — два года, до 1927 года, работал председателем сельсовета […] Он приезжал ко мне еще с двумя красноармейцами. В телеграмме Калинину они прямо сказали: „Нас разорили хуже, чем нас разоряли в 1919 году белые“. И в разговоре со мною горько улыбался. „Те, — говорит, — хоть брали только хлеб да лошадей, а своя родимая власть забрала до нитки. Одеяло у детишек взяли…“ […]

Мне не хочется приводить примеров, как проводили хлебозаготовки в Хаперском округе, как хозяйничали там районные власти. Важно то, что им (незаконно обложенным) не давали документов на выезд в Край или Москву, запретили почте принимать телеграммы во ВЦИК, и десятки людей ехали в Вешенскую (другой край, Северокавказский), слали отсюда телеграммы, просили, униженно выпрашивали, а оттуда лаконические стереотипные ответы: „Дело Ваше передано рассмотрение округа“.

А что творилось в апреле, в мае! Конфискованный скот гиб на станичных базах, кобылы жеребились, и жеребят пожирали свиньи (скот весь был на одних базах), и все это на глазах у тех, кто ночи не досыпал, ходил и глядел за кобылицами… После этого и давайте говорить о союзе с середняком. Ведь все это проделывалось в отношении середняка.

Я работал в жесткие годы, 1921–1922 годах, на продразверстке. Я вел крутую линию, да и время было крутое; шибко я комиссарил, был судим ревтрибуналом за превышение власти, а вот этаких „делов“ даже тогда не слышал, чтобы делали.

Верно говорит Артем: „Взять бы их на густые решета…“ Я тоже подписываюсь: надо на густые решета взять всех, вплоть до Калинина; всех, кто лицемерно, по-фарисейски вопит о союзе с середняком и одновременно душит этого середняка…» 9

Тогда же «Босую правду» заметила русская эмигрантская пресса.

Марк Слоним писал:

«В атмосфере все усиливающегося коммунистического нажима на литературу можно ожидать в ближайшем будущем провозглашения приемлемости только писателей — членов партии. Быть может, все споры о социальном заказе и все тревоги надзирателей над литературой вызваны именно тем обстоятельством, что литература, и не только в лице попутчиков, но и в лице пролетарских писателей и близких к ним, все более и более ускользает из-под влияния коммунистической идеологии. Характерно, что журналы то и дело получают окрики со стороны начальства за допущенные оплошности. Известно, что сделан строжайший выговор редакции центрального органа комсомола за то, что в пятом номере журнала поместили очерк Артема Веселого „Босая правда“ […]

Очевидно, в словах Артема Веселого „закомиссарившиеся“ почуяли какую-то неприятную для себя правду: иначе не воспользовались бы они своей властью для грозных внушений „Молодой Гвардии.“» 10

На экземпляре журнала с «Босой правдой», подаренном Алексею Крученыху, Артем сделал надпись: «Алику — честному поэту честный рассказ».

Надо думать, что «Босая правда» возымела некоторое воздействие на оценку ситуации властью. 1 августа 1929 года в «Правде» было опубликовано сообщение под заголовком «Постановления о льготах бывшим красным партизанам и красноармейцам не выполнялись». В тот же день аналогичный материал печатают «Известия», особо выделяя заключительную часть «Постановления Президиума ЦКК ВКП(б) и Коллегии НК РКИ СССР»: «В случае обнаружения невыполнения законов правительства виновных в неисполнении предавать суду, невзирая на лица и их служебное положение. О результатах проверки представить доклад Совету Народных Комиссаров Союза ССР».

Поверх газетного текста рукой Артема написано несколько слов — торопливо, карандашом, а потому неразборчиво. Четко прочитывается только одно слово: помог.

При жизни Артема Веселого «Босая правда» ни разу не переиздавалась[44].

Нет сведений о том, была ли написана вторая половина «полурассказа».

Василий Иванович Кочкуров со слов самого Артема рассказывал: «Кто-то из вхожих в Кремль литераторов сказал Сталину, что-де Артем Веселый во второй половине рассказа напишет ответ командира, и тем самым осветит проблему с правильных позиций, на что Сталин ответил: „Этот — не напишет“».

«ПИРУЮЩАЯ ВЕСНА»

В 1929 году вышел большой сборник произведений Артема Веселого «Пирующая весна». В него вошли рассказы «Реки огненные», «Дикое сердце», «Зеленый куст», повесть «Страна родная» и главы из будущего романа «Россия, кровью умытая». Их предваряет вступительная статья Вячеслава Полонского[45].

К публикуемым в книге главам «России, кровью умытой» Артем Веселый делает примечание:

Роман только еще оперяется. Каждое крыло[46] рассчитано на 12 больших связок, 36 этюдов[47]. Замыслы грозные… Страницы, которые здесь подаю, — малый итог четырехлетнего медвежьего усердия. 1

Особенность сборника «Пирующая весна» в том, что это единственное издание, где Артем Веселый, помимо произведений, дает «Первый перечень работ» и обращается к читателю с «Розмыслами».

В перечне работ автор называет не только изданные произведения (многочисленные газетные публикации 1917–1918 годов он коротко характеризует как «мелкие рассказы и очерки о фронте и деревне»), но и те, что были утрачены:

«Рассказ о ворах» послан в журнал «Жизнь и суд» — не принят и не возвращен.

Под годом 1918 значатся:

Артем Веселый подразделяет свое творчество на два периода: первый (1918–1922) — «пора оголтелого ученичества», второй (1923–1928) — «пора ученичества сравнительного».

В первом из наиболее значительных произведений он называет драму «Мы», рассказы «Молодой полк», «Под черным крылом», «Масляница», «Ольга Рулева», «Первая получка». Во втором отмечены «Реки огненные», «Вольница-буй», «Дикое сердце», «Страна родная», «Филькина карьера», «Бешеный комиссар», главы и этюды из «Россия, кровью умытой».