Эудженио Корти - Немногие возвратившиеся Страница 28

День клонился к вечеру.

Мы бесцельно топтались на снегу, потеряв всякую надежду. Но тут до нас долетела новость, которая заставила всех в полном смысле слова запрыгать от радости. Из немецкого штаба пришел сержант, сообщивший, что колонна танков находится всего лишь в двух часах пути отсюда.

Люди стояли и напряженно ждали. Время шло, но никаких звуков, означавших прибытие танковой колонны, не было слышно. На закате мороз еще усилился. Нам еще днем казалось, что силы на исходе и больше мы не сможем переносить такой убийственный холод. Оказалось, что можем. Стемнело.

* * *

Вместе с Марио Беллини мы мерили шагами балку. Марио обнаружил в своем кармане забытый кусочек галеты и поделился им со мной. Как яss=tri>* * *

Пока мы располагались на ночлег, в группе солдат неподалеку вспыхнула ссора. Я подошел выяснить, в чем дело. Несколько человек с трудом удерживали высокого солдата, который вырывался и кричал, что ни в чем не виноват. Перед ним стоял взволнованный капрал, утверждавший, что побывал в плену у русских, сумел бежать и видел, как этот солдат по-дружески общался с врагами, а значит, он шпион.

Солдат (судя по говору, он был из Варезе) закричал, что он служит в батальоне 30-й артиллерийской бригады. Заинтересовавшись, я подошел поближе. Солдат рассказал такие удивительные вещи, что я немедленно послал за майором У, командиром батальона.

В присутствии майора солдат повторил, что действительно попал в плен к русским. Он был одним из огромнейшей колонны пленных итальянцев (если не ошибаюсь, в ней насчитывалось более 5 тысяч человек), которым русские объявили, что их сначала отправят в Миллерово, а там погрузят на поезда и отвезут на работы.

Миллерово в руках русских? Я удивленно взглянул на Марио Беллини. Если русские продвинулись так далеко, то наши дела плохи. Тогда мы не поверили солдату. Но впоследствии выяснилось, что он сказал чистую правду. Русские уже были в Миллерове и готовились замкнуть кольцо. Таким образом, мы оказывались в полном окружении. Хорошо, что мы этого не знали.

А солдат продолжал свой рассказ:

- Неожиданно стражники открыли огонь по нашей колонне. Вокруг меня находились тысячи итальянцев, - кричал солдат, - а их всех убили! Знаете, я сам видел, как капитан... (я не помню имя, названное солдатом, но этот человек служил в 60-м батальоне) упал замертво, пуля попала ему в голову!

Солдат объяснил, что ему удалось спастись только потому, что он, как щитом, прикрылся одним из своих соотечественников, который, он знал, продался русским. Потом его отпустили, взяв с него обещание стать шпионом. Солдат сказал, что в его батальоне оказалось немало предателей, согласившихся шпионить. Он признался, что пообещал работать на русских лишь для того, чтобы спасти себе жизнь. На самом деле он не хотел никого предавать и все честно рассказал.

Пока солдат говорил, вокруг то и дело раздавались возмущенные крики. Толпа собиралась линчевать изменника. Солдат выглядел насмерть перепуганным.

Быть может, у него, как и у многих других, помутился рассудок? А вдруг он говорит правду? Мы не знали, что думать. Сейчас, когда я слышал столько рассказов итальянцев, переживших русский плен, я склонен думать, что в ту ночь солдат не лгал.

Я отвел майора У в сторону и рассказал об эпизоде, случившемся три дня назад, когда солдат стрелял в нас, расположившихся на ночлег. Майор ответил:

- Честно говоря, не знаю, что и думать. Но мне кажется вполне определенным одно: скоро мы все окажемся в руках русских и найдем там свой конец. Я буду следить за этим парнем и в случае чего пристрелю его. В конце концов, какая разница, все равно мы погибнем.

На том и порешили.

Намного позже Беллини рассказал мне, как развивались события. Майор У как следует поразмыслил и решил отвести солдата к генералу X. Поскольку вокруг было множество людей с помутившимся в той или иной степени рассудком, причем у некоторых появилась именно шпиономания, генерал, узнав, что доставленный к нему солдат до начала отступления был вполне нормальным парнем, распорядился его освободить. Солдат попросил майора У дать ему письменное удостоверение, подтверждающее, что он не шпион. Солдат заявил, что если не получит такой бумаги, то уйдет к русским.

Майор У отказался. Солдат ушел, и больше его никто не видел.

После того как страсти улеглись, в балке воцарилась тишина. Все по-разному решали проблему ночлега. Одни укладывались прямо на снег, тесно прижавшись друг к другу. Другие предпочитали остаться на ногах. Я слышал, как люди тихо переговаривались между собой. Общее настроение было таково: если бы нас окружали не русские варвары, а, к примеру, англичане, все бы сдались в плен не задумываясь.

Марио Беллини и я, как и собирались, пошли к выходу из оврага, чтобы принести немного сена. Там нам пришлось выдержать короткую перепалку с немцами, которые высказали свое недовольство. Им было абсолютно безразлично, умрем мы или выживем, главное, чтобы их никто не беспокоил. Мы вернулись в балку с двумя большими охапками сена. Часть мы расстелили на снегу, затем легли, укрылись одеялами, поверх которых насыпали остатки сена. Я догадался положить мокрые носки под рубашку, прямо к телу, чтобы они к утру не превратились в ледышки. Прижавшись друг к другу, мы уснули.

Был канун Рождества.

Глава 14.

22-24 декабря

Спали мы недолго, но очень крепко. Мы даже не слышали, как кто-то украл сено, уложенное поверх одеял. Было очень холодно. Мы придвинулись поближе друг к другу и сумели еще немного поспать. Но вскоре пришлось встать. Холод стал невыносимым. Мы оба дрожали и клацали зубами. Накинув одеяла на плечи, мы принялись ходить взад-вперед, рассчитывая хотя бы чуть-чуть согреться. Я мысленно пообещал Мадонне (но не в форме обета, теперь я опасался их давать, поскольку больше не доверял себе), что, если она позволит мне вернуться домой, я посвящу служению ей всю оставшуюся жизнь. Написанная мной книга - свидетельство того, что я выполняю свое обещание.

* * *

И снова заговорили "катюши". Мы старались вжаться в снег. Снаряды рвались так близко, что я поневоле открыл рот, чтобы прочитать молитву, но в рот набился снег. Один из снарядов упал рядом, осыпав нас снегом и землей. Затем все стихло. Мы встали, отряхнулись и с удивлением посмотрели друг на друга. Живы!

Когда мы вернулись на место, где спали, выяснилось, что все сено уже растащили. Мы еще немного прикорнули, сидя в зарослях какого-то кустарника. Проснулись мы около девяти часов. Мне показалось, что я больше не способен выносить холод и вот-вот сойду с ума. Мы снова поднялись на ноги и в этот момент увидели приближающегося офицера. У него было очень странное выражение лица. Сверкая глазами, он поведал, что у него имеется "страшное подозрение", которым он хочет поделиться. Я не воспринял его всерьез, решив, что у бедняги тоже проблемы с рассудком. Дело в том, что несколько часов назад к нам уже подходил молодой человек с очень похожим видом, который спросил нас, кто он: офицер или простой солдат? Он пожаловался, что ему на голову кто-то надел обруч, лишивший его памяти. Как и многие пехотинцы, он не носил звезд, но мы нашли его идентификационную карточку и выяснили, что потерявший память был лейтенантом.