Борис Штейфон - Кризис добровольчества Страница 29

К сожалению, главное командование, несмотря на просьбы «с мест», отказалось от этой мудрой системы и шло по пути импровизации, поддерживая всем своим авторитетом добровольческие принципы.

Вместо формирования прежних полков, давших бы многочисленные резервы, в которых так нуждался фронт, было приступлено к развертыванию «цветных» полков в бригады, а затем и в дивизии. Подобное решение являлось ошибочным во всех отношениях. Как ни сильны были духовно и материально эти части, все же выделение всего потребного для формирования двух и трех полков значительно ослабило первоисточники. Повторялась та же ошибка, какая была проделана в начале 1917 года при образовании третьеочередных дивизий. К тому же усиление армии на 3–4 полка, первоначально слабых численно и бедно снабженных, мало изменяло соотношение сил на тысячеверстном фронте. С точки зрения идеи и системы, эти формирования были типичной импровизацией. К тому же формирование частей происходило преимущественно на орловском направлении. В итоге — усиленные войска этого направления выдвинулись клином к северу и подставили под удары большевиков свои открытые фланги.

КИЕВСКИЙ ФРОНТ

После отъезда генерала Кутепова было получено приказание о сосредоточении 4-й пехотной дивизии в районе станции Бахмач — Круты, что и было выполнено незамедлительно. На станции Круты я получил указание прибыть на станцию Нежин и явиться там к генерал-лейтенанту Бредову8 для получения дальнейших назначений.

С точки зрения войск курского направления, Киевский фронт расценивался как второстепенный. Это было, конечно, обывательское мнение, ибо успех Московской операции находился в непосредственной зависимости от того, насколько прочно обеспечены фланги армии. Поэтому стратегическое значение Киевского фронта было велико.

Войска Киевской области, находившиеся в непосредственном ведении генерал-лейтенанта Бредова, занимали правый берег Днепра, примерно на линии Святошино — Боярки. С севера, со стороны Чернигова, Киев прикрывался Козелецкой группой, оборонявшей участок Остер — Козелец. В общем, радиус обороны не превышал 20–25 верст, что для такого крупного центра, как Киев, было крайне недостаточно. Повсюду большевики имели двойное или тройное превосходство в силах. Особенно угрожающим обороне города являлся северный участок, ибо в случае успеха на черниговском направлении большевики быстро выходили бы в тыл Киевской группы.

Третьим участком обороны был нежинский. Кроме действовавших там красных частей, в болотах и лесах к северу от Нежина имелись сильные банды Кропивнянского. Бывший офицер Кропивнянский одинаково враждебно относился и к белым, и к красным. Среди крестьянского населения шайки эти, пополняемые местными уроженцами, имели известные симпатии.

Войска козелецкого и нежинского участков несколько раз пытались овладеть Черниговом, но безуспешно. Превосходящие во много раз силы большевиков, казалось, надежно прикрывали древний город.

Постоянная угроза Киеву и железной дороге Курск — Киев властно требовала необходимости разбить Черниговскую группу красных и отбросить ее за Десну. Только по исполнении этого можно было считать, что Киев и указанная железная дорога прикрыты с севера более или менее надежно.

С генералом Бредовым я встретился лишь однажды, еще в период ляоянских боев, когда он был капитаном генерального штаба, а я — юным подпоручиком конно-разведческой команды. Встреча была мимолетная, но она запала мне в душу, и в продолжение 15 лет я сохранял в памяти привлекательный облик молодого и энергичного капитана.

Генерал Бредов встретил меня с той сердечностью, какая вообще свойственна этому выдающемуся генералу. К моему удивлению, он тоже не забыл нашу встречу под Ляо-яном и расцеловался со мною, как со старым знакомым.

Объяснив мне обстановку, о которой я упоминал выше, генерал сообщил мне, что с подходом 4-й дивизии он решил овладеть Черниговом.

— Несколько раз я пытался покончить с этим злокачественным нарывом, но не удавалось. Бог даст, с вашим приходом мы достигнем цели…

Командующий генерал и я склонились над картой и углубились в тактические комбинации.

Описание боевых действий не входит в задачи моей книги, однако необходимо хотя бы кратко остановиться на некоторых подробностях Черниговской операции, ибо эта операция наглядно и убедительно свидетельствует, какая потенциальная сила сохранилась в прежних и затем вновь возрожденных частях императорской армии.

Решено было наступлением вдоль железной дороги Круты — Чернигов сбить части противника, находившиеся в нежинском направлении, выйти в тыл Козелецкой группы и отрезать ее от единственной переправы на реке Десне у города Чернигова. План был крайне дерзкий по замыслу, ибо требовал зайти глубоко в тыл (более 50 верст), предварительно разбив вчетверо сильнейшего врага. К тому же на левом фланге наступления находились сильные красные части, а правый упирался в Сейм.

Большевики располагали полнейшей возможностью ударом в левый фланг сбросить или, во всяком случае, прижать нас к Сейму. Благодаря малочисленности все сообщения (тыловые пути) были беззащитны.

Намеченный план в равной степени сулил большой успех и полную катастрофу. Предстояло единоборство не только сил, но и духа.

Один из полков 4-й дивизии должен был взять на себя все тяжести этого наступления, а другой — удерживать переправу через Сейм в 30 верстах от путей намеченного наступления. И чем ближе приближался бы к своей цели полк, наступающий на Чернигов, тем более он отдалялся от своего соседа.

Генерал Бредов предложил мне, как начальнику дивизии, самому распределить роли полков в намеченной операции.

Справедливость требовала, чтобы Белозерский полк, как сильнейший, наносил бы главный удар. Слабые числом олонцы могли выполнить лишь второстепенную задачу Находясь под впечатлением смотра у Ворожбы, я, не колеблясь, назначил Белозерский полк для нанесения главного удара.

На нежинском участке находились уже гвардия и 2-й конный генерала Дроздовского полк. Согласно директиве, все гвардейские части должны были наступать левее железной дороги Круты — Чернигов, а белозерцы — правее. 2-й конный полк должен был прикрывать левый фланг операции.

Мое сообщение о решенном наступлении и объяснение всей важности возложенной на полк задачи были приняты офицерами с большим подъемом. Солдаты, конечно, не разбирались в обстановке, однако с видимой охотой и вниманием выслушивали разъяснения офицеров. Как и я, все они находились под гипнозом недавнего смотра. Кроме того, выяснилось, что в полку имеется много офицеров, связанных с Черниговом. Одни там родились, другие учи-лись, третьи имели семьи или родственников. Поэтому известие о наступлении на Чернигов вызвало большой подъем. Накануне дня наступления во всех ротах раздавались песни, смех, оживленные разговоры. Подобное настроение являлось ценнейшим залогом успеха.