Юрий Ерофеев - Аксель Берг Страница 29

И еще один эпизод: «Скажу коротко о битве на Курской дуге.

Маленков прибыл на этот участок фронта летом 1943 года незадолго до начала немецкого наступления.

Напомню, что благодаря нашей разведке (можно предполагать, что вот тут и проявила себя „актриса рейха Ольга Чехова“. — Ю. Е.) командованию стали известны не только день, но и час наступления, и надо было решить, когда обрушить на противника, готовящегося к рывку, упреждающий артиллерийский удар.

Маленков практически целиком взял на себя ответственность за срок нанесения мощного артудара.

И вот, когда он был осуществлен, затикали едва ли не самые жуткие за всю войну минуты в жизни отца… пойдут немцы в атаку или нет?»…[140]

Добавим еще некоторые факты, важные для выявления прошлого Г. М. Маленкова. А прошлое влияет на наклонности и образ мыслей любого человека.

Вопреки воле родителей уже упоминавшийся в мемуарах А. Г. Маленкова дед Максимилиан женился на дочери кузнеца — Анастасии Георгиевне Шемякиной.

«В семье Маленковых этот брак не признали, и Максимилиан порвал с родней. Помогал молодым только отец моей бабушки — кузнец Егор. Окрестные казахи-скотоводы величали его по-своему — Джагор»[141].

По вопросу о том, покидал ли И. В. Сталин Москву в октябре 1941 года, А. Г. Маленков сообщает: «Отец однажды припомнил войну — как раз октябрьские дни 41-го. По его словам, из всех членов Политбюро он какое-то время был в Москве один. Уловив, очевидно, некоторое недоверие в моих глазах, жестко подтвердил: „Да, один, потому что все руководство во главе со Сталиным из Москвы выехало. Сам Сталин отсутствовал 10 дней“. И в подтверждение этого факта вспомнил, как ему под любыми предлогами звонили из партийных комитетов республик, областей и краев, звонили с единственной целью: убедиться, что Москва не сдана. И он утвердительно отвечал: Сталин и все руководство здесь».

Напомним, 4 июля 1943 года состоялось заседание Государственного Комитета Обороны и постановление «О радиолокации» было принято.

Оно начиналось словами:

«Учитывая исключительно важное значение радиолокации для повышения боеспособности Красной Армии и Военно-морского флота, Государственный Комитет Обороны постановляет:

Создать при Государственном Комитете Обороны Совет по радиолокации. Возложить на Совет по радиолокации следующие задачи:

а) подготовку проектов военно-технических заданий ГОКО для конструкторов по вопросам системы вооружения средствами радиолокации Красной Армии и Военно-морского флота;

б) всемерное развитие радиолокационной промышленности и техники, обеспечение создания новых средств радиолокации и усовершенствование существующих типов радиолокаторов, а также обеспечение серийного выпуска промышленностью высококачественных радиолокаторов;

в) привлечение к делу радиолокации наиболее крупных научных, конструкторских и инженерно-технических сил, способных двигать вперед радиолокационную технику;

г) систематизацию и обобщение всех достижений науки и техники в области радиолокации как в СССР, так и за границей, путем использования научно-технической литературы и всех источников информации;

д) подготовку предложений для ГОКО по вопросам импорта средств радиолокации.

Утвердить Совет по радиолокации в следующем составе: тт. Маленков (председатель), Архипов, Берг, Голованов, Горохов, Данилин, Кабанов, Калмыков, Кобзарев, Стогов, Терентьев, Угер, Шахурин, Щукин».

Как можно убедиться, в составе Совета по радиолокации был весь цвет радиолокационной мысли. Тут были два наркома: Кабанов — нарком электропромышленности и Шахурин — нарком авиапромышленности. Был командующий авиацией дальнего действия маршал авиации Голованов. Были крупные ученые, знакомые А. И. Берга еще по Ленинграду — Кобзарев и Щукин. Ю. Б. Кобзарев, один из первых лауреатов Сталинской премии в области радиолокации, займет должность начальника научно-технического отдела в Совете по радиолокации (пунктом 11 председателю Совета по радиолокации было разрешено утверждать штаты аппарата совета). Поначалу в Совете по радиолокации «были учреждены три отдела». Главой еще одного отдела, военного, стал «Угер, третьего, промышленного, — Шокин»[142]. Г. А. Угер — один из видных специалистов в области радиоэлектроники. По бытовавшим в «сто восьмом» разговорам, свою диссертацию он обдумал в тюрьме (как и многие деятели той эпохи, он был репрессирован)[143], заучил текст и, вернувшись из заключения, появился у А. И. Берга: хоть сейчас могу перенести все на бумагу; можно и надо ли? Берг ответил, конечно, утвердительно.

Потом Г. А. Угер стал членом «большого» редакционного совета издательства «Советское радио», организованного при участии А. И. Берга, и был причастен к выходу многих полезных книг по радиоэлектронике, опубликованных этим издательством.

Еще одна известная личность — В. Д. Калмыков, в будущем — первый министр радиопромышленности СССР. Позже он прославится работами по созданию защитного ракетного кольца вокруг Москвы, будет руководить испытаниями разработанных зенитно-ракетных комплексов[144]. А еще через несколько лет попадет в скандальную историю, связанную с разоблачением агента зарубежных спецслужб. «Только спустя много лет из публикаций в газете „Совершенно секретно“ и в журнале „Огонек“[145] мы, к своему огорчению, узнали, что в руководящем штабе нашей отрасли, в Министерстве радиопромышленности СССР, окопался агент зарубежных служб. Он приходился родственником министру, В. Д. Калмыкову, был зачислен „дядей Валерой“ в министерскую службу зарубежных связей, где и связывался с тем, кто был ему нужен»[146]. Но и в период появления «разоблачительных» статей Калмыков не лишился поста министра. С насиженных мест полетели многие: и начальник ГРУ И. Серов, и заместитель председателя КГБ Л. Панкратов, и маршал С. Варенцов[147]. А В. Д. Калмыков в 1974 году умер министром радиопромышленности СССР — видимо, его заслуги перед государством перевешивали его провинности…

Пунктом седьмым того же постановления А. И. Берг был утвержден заместителем наркома электропромышленности по радиолокации. Таким образом, «в коридорах кремлевской власти» он все-таки закрепился.

Ю. П. Петров о деятельности ГКО в области внешней политики писал: «Заключив в апреле 1941 г. с Японией договор о нейтралитете, СССР в случае нападения на него с Запада сводил к минимуму угрозу войны на два фронта»[148].