Марк Цыбульский - Владимир Высоцкий в Ленинграде Страница 29

В это время появляется Володя. Нас начинают выталкивать из гостиницы. Я никогда его таким расстроенным не видел!

— Тебе же сказали, они же обещали! А нас не пускают…

Тут во мне уже включился нехороший мотор. Подхожу к автомату в холле гостиницы: другого поблизости не было (я дал милиционеру пять рублей — космические по тем временам деньги, — чтобы он меня впустил). Звоню в Москву:

— Здравствуйте! — Здравствуйте. Как дела? Всё нормально? — Да нет, — говорю, — не нормально! Нас не селят. — Не может быть! — Не селят, — повторяю, — и даже нет брони! — Не вешайте трубку. У вас есть ещё монеты? — Есть.

При мне он соединяется с самым убедительным по тем временам местом в Ленинграде. Там говорили громко, значительно громче нашего разговора.

Наконец:

— Подойдите, вас немедленно поселят!

Возвращаюсь, настаиваю:

— Простите, но у вас должна быть бронь!

— Нет никакой брони!

— Посмотрите ещё раз.

Тогда она заявляет:

— Вот если я сейчас не найду, вы у меня получите пятнадцать суток!

— Хорошо.

Переворачивает страницы — и я вижу, что есть моя фамилия.

— Да, — говорит, — фамилия имеется, но номер вы не получите!

— Почему же?

— А потому что я сейчас всё выясню! Я вас выведу на чистую воду! Это бронь обкома партии. Какое отношение вы можете иметь к обкому?!

— А вот эти вот все, — отвечаю, — имеют какое-то отношение? А?..

Она, уже вне себя, перезванивает куда-то — и постепенно меняется в лице.

— Ладно, — говорит, мол, делать нечего. Выхожу к Володе, тот сидит потерянный.

— Чего уж! — встречает меня, — поехали отсюда. Ясно было, что нас не поселят.

— Так нас пускают, — а ему уже не верится. То есть он даже входить туда второй раз побаивался.

Нас поселили, но со словами, что, дескать, долго вы тут не проживёте. И на следующий, кажется, день переселили из нашего замечательного номера в другой, под тем предлогом, что приезжают какие-то иностранцы.

А в Ленинграде мы несколько дней выступали с концертами. На третий день эта женщина, которая с нами боролась, вошла и говорит:

— Вот вы выступаете, нельзя ли для меня организовать пару билетиков?

Володя взвыл и со словами в том смысле, что "Держите меня!" убежал на улицу.

Я же попытался что-то объяснить — мол, вы ещё имеете совесть…

— А что такого? — отвечает. — Билет, что ли, сделать трудно?

…Вспоминая сегодня эту историю, я думаю, что, конечно, во многих своих проявлениях Володя был очень и очень типичным. На многое похожим. Всё присущее его поколению было свойственно и ему, — но вдвойне и втройне. И утроенные человеческие качества в сумме составляли эту уникальную личность".[128]

Ещё одна история из того же времени, рассказанная И. Дыховичным:

"В Ленинграде на концерте произошёл замечательный случай — нас тогда всё время ловил ОБХСС. Получали мы тогда по тридцать — тридцать пять рублей — астрономические деньги!… Мы шли по коридору, и нам говорят: "Подождите здесь, мы проверим, есть ли в зале кто-нибудь из ОБХСС". Мы с Володей сели на подоконнике, а мимо шли ещё люди в этот зал. И один из них говорит: "Смотри, — Высоцкий!" А другой говорит: "Да ладно! Высоцкий — с гитарой!" Они прошли, Высоцкий их догнал: "Почему с гитарой? Что она у меня, из бока растёт? Что вы такое говорите? Она из меня растёт, что ли, эта гитара?!" Те люди смутились: "Да мы ничего такого не имели в виду". — "Тоже, Высоцкий с гитарой, с гитарой!" Потом он хохотал страшно…"[129]

ЗНАКОМСТВО С БАРЫШНИКОВЫМ

"Это я познакомил Володю с Мишей, — рассказывал И. Дыховичный. — У них была короткая — одно лето, — но очень сильная дружба. Мы были в Ленинграде, потом приехали в Москву…"[130]

Разумеется, этот момент меня заинтересовал, и я попросил И. Дыховичного припомнить год, когда это произошло. Тот без колебаний назвал 1971-й. По его словам, сам он познакомился с М. Барышниковым через балетмейстера К. Ласкари, после чего все четверо многократно общались. Правда, продолжалось это действительно недолго.

Н. Ургант, бывшая в описываемое время женой К. Ласкари, подтверждает эту версию знакомства Высоцкого с Барышниковым. "Барышников работал вместе с Кириллом в театре. Правда, он был в другом театре, но это же балетный мир, поэтому Барышников был вхож в наш дом. Так что, наверное, здесь они с Володей и познакомились".[131]

1972 год

"Плохой хороший ЧЕЛОВЕК"

Наконец, Высоцкому улыбнулась удача в кино — режиссёр И. Хейфиц пригласил его сниматься в своей картине "Плохой хороший человек" по повести А. Чехова "Дуэль".

"Когда в начале семьдесят второго года я искал исполнителя зоолога фон Корена для своего фильма по чеховской "Дуэли", я вспомнил о Высоцком", — позднее вспоминал режиссёр.[132]

Второй режиссёр фильма Е. Татарский заслугу появления Высоцкого в картине в немалой степени приписывает себе:

"Когда в 1971 году мы начинали работать над картиной "Плохой хороший человек", у меня возникла идея снимать вместе Даля и Высоцкого, и я предложил её Иосифу Ефимовичу Хейфицу. Тому идея понравилась. Были фотопробы, кинопробы, и в результате Володя оказался на одной из главных ролей".[133]

"Надо сказать, что к этому времени у него уже накопился кое-какой кинематографический опыт, но преимущественно связанный с Одесской киностудией, — продолжает Е. Татарский. — (С этим нельзя согласиться: к описываемому времени Высоцкий успел поработать и на "Мосфильме", и на "Беларусьфильме", да и на том же "Ленфильме" — М.Ц.)

Я очень хорошо помню, что когда он приехал в Ленинград, и Хейфиц начал репетиции, а потом актёров стали одевать — костюмы, то-сё, — Володя был просто в шоковом состоянии: оказывается, бывает и такое кино. Не хочу обидеть Одессу — и у нас на "Ленфильме" немного групп, которые могли бы в то время сравниться с Хейфицем по дотошности. Например, долго — полчаса — обсуждалось: а давайте на костюме у фон Корена, роль которого играл Высоцкий, одну пуговичку сделаем полуоторванной: он холостяк и, наверное, некому за ним ухаживать. У Володи были круглые глаза оттого, что можно настолько подробно заниматься деталями. Наверное, никто из зрителей никогда в жизни не заметил бы эту полуоторванную пуговку, но она была. И всю картину мы следили за тем, чтобы она держалась на одной ниточке. Потом мы снимали первый павильон — это дом фон Корена — он был обставлен настоящим музейным реквизитом. На съёмках сидела сотрудница музея, и всё-всё-всё, до последней детали, было точно подобрано.