Ганс Шойфлер - Танковые асы вермахта. Воспоминания офицеров 35-го танкового полка. 1939–1945 Страница 3

Около 17:00 одна из наших радиостанций приняла приказ об отступлении. Пехота оторвалась от противника, отступив под прикрытием наших танков. Затем мы также медленно начали отступление. Польская пехота вела по нас огонь в Юлиополе. Ее не могли обнаружить в кромешной ночной темноте. Это был настоящий «ведьмин котел». Когда мы остановились для технического облуживания наших машин, люди погрузились в глубокий сон прямо на своих местах, независимо от того, чем занимались, потому что очень устали.

2-му батальону пришлось отражать атаки польской пехоты на протяжении всей ночи. 1-му батальону и полковым штабам наконец удалось отойти на исходный рубеж наступления.

17 сентября 2-я и 4-я роты успешно сражались вместе с «Лейбштандартом» в Мистевице и Юлиополе. 4-я рота захватила польскую батарею тяжелых зенитных орудий, а также два легких зенитных орудия и несколько минометов. Вечером полк маршем вышел в район около дворца Терезин. Боевой состав сократился до 60 танков. Еще раз было сказано, что полк планировалось отправить на отдых и предоставить возможность для технического обслуживания машин. Вопреки ожиданиям, 18 сентября действительно было тихо.

Битва на уничтожение на Бзуре

В полночь полк подняли по тревоге. Предполагалось в 4:00 выйти к промышленному району Вулька-Александровский. А в 2:00 танки вышли в кромешную темноту ночи. Несмотря на это, полк прибыл туда вовремя. Тыловые части доложили, что подвоза припасов к линии фронта нет.

Командир прибыл на командный пункт дивизии в промышленном районе Тутовице. Здесь он узнал от командира дивизии следующее: после тяжелых боев в Рушках противник сосредоточил свои силы на рубеже между Бзурой и Вислой в попытке стремительного прорыва в направлении Варшавы. 18 сентября основной части дивизии удалось пройти вдоль восточного берега Бзуры вплоть до ее впадения в Вислу. Местность в этом районе была покрыта небольшими участками леса и кустарника.

Прежде чем части 4-й танковой дивизии смогли развернуться, чтобы занять оборонительную позицию, поляки начали наступление через Бзуру. Все без исключения части дивизии оказались втянутыми в тяжелейшие оборонительные бои, которые велись со всех сторон. Наш братский 36-й полк разделил общую участь и держал отчаянную круговую оборону на местности, где не было секторов обстрела. Один из командиров батальонов 36-го танкового полка был убит. Боеприпасов почти не оставалось. Отсутствовало объединенное командование, взаимодействие и контроль. Каждое подразделение оказалось втянутым в ближний бой. Потери были очень высоки. Неприятель и наши части сблизились настолько, что артиллерия больше не могла оказать прямую поддержку. Она вела огонь прямой наводкой по неприятелю, появлявшемуся перед нашими орудиями. Всю ночь враг, не считаясь с потерями, продолжал свои отчаянные атаки, пытаясь осуществить прорыв. Постоянные атаки предпринимались даже на командный пункт дивизии. Генерал-лейтенанту Рейнхардту пришлось взять в руки винтовку, ствол которой вскоре раскалился от стрельбы. Подразделения нашего противотанкового батальона неприятель смял и уничтожил.

Полк получил приказ наступать с двумя приданными ему батальонами из состава «Лейбштандарта» и прорваться к окруженным подразделениям немецких войск. Генерал Рейнхардт пожал руку командира полка и сказал буквально следующее: «Эбербах, от вашего полка зависит судьба 4-й танковой дивизии».

И кто не отдал бы все, чтобы помочь товарищам в отчаянной ситуации! В 8:00 наш уменьшившийся полк начал наступление, батальоны шли вровень. У Хиларова наши танки столкнулись с большими силами неприятеля, вооруженного всеми видами оружия, в том числе противотанковыми орудиями. В ожесточенном бою враг был уничтожен.

К 9:00 наши боевые машины пробились к нашему братскому полку, танки которого остались практически без топлива и боеприпасов. Танкисты и пехотинцы с ликованием приветствовали нас, и казалось, что они пробудились от ночного кошмара. Затем наш полк вышел к Висле, по-прежнему преодолевая тяжелое сопротивление. Была уничтожена неприятельская батарея, а затем 1-й батальон двинулся на запад к Бзуре вплоть до Вышгорода. 2-й батальон продолжил наступление немного вдоль Вислы до Сладова, где прикрыл восточный фланг. Это сломило сопротивление противника. 1-я рота лейтенанта Ланге взяла 3 тысячи пленных. Этнические немцы, которых собирались насильственно репатриировать, и немецкие военнопленные были освобождены. С некоторыми из них ужасно обращались.

Среди расположения польских войск, сосредоточившихся у берега Бзуры, царил хаос: вооружение, машины всех видов, мертвые лошади и все виды боеприпасов. Все это было результатом работы нашей артиллерии и люфтваффе. Обозы нескольких дивизий, рассредоточившиеся во все стороны, были уничтожены.

На протяжении дня 4 тысячи пленных и вагоны, полные раненых, были доставлены на сборные пункты в сопровождении наших танков.

В приказе по дивизии говорилось следующее: «Битва у Бзуры закончена. Это была решающая победа над мощными силами польской общевойсковой армии. В этой битве 4-я танковая дивизия сражалась на важнейших участках. Мы сомкнули кольцо вокруг неприятеля и отразили последние атаки врага. Наша дивизия выполнила трудную задачу. Ей удалось одержать победу, взяв в плен более 20 тысяч пленных и обильные военные трофеи. 4-я танковая дивизия может с гордостью оглянуться назад на свои подвиги»[2].

Так завершилась для нашего полка кампания в Польше. Потери, понесенные 35-м танковым полком: 64 убитых, 58 раненых, 45 танков (полностью утрачены).

Подбитые в Варшаве

Из дневников Ганса Шойфлера

В течение пяти дней после того, как обер-лейтенанта Ритцманна ранили под Мокрой-II, я был начальником связи танковой бригады.

Мы готовились ко второму наступлению на Варшаву по дороге, идущей из Равы-Мазовецкой в столицу и в варшавский пригород Охота. Танк за танком плотной колонной стояли друг за другом. Двигавшиеся за нами пехота и саперы ждали сигнала к наступлению.

Было непривычно тихо. Ни одной автоматной очереди; не строчили пулеметы. Артиллерия с обеих сторон молчала. Лишь иногда чистое небо бороздил разведывательный самолет.

Я сидел в командирском танке рядом с генералом фон Гартлибом. Бригадный адъютант, капитан фон Харлинг, расстелил карту обстановки на моих согнутых коленях; места в машине было мало.

Оба радиста сидели за своими станциями. Один из них слушал эфир, чтобы принять кодовое слово для начала наступления; у другого рука лежала на ключе, чтобы немедленно передать приказ. Двигатель молчал, нога механика-водителя уже готова была нажать на педаль газа.

Затем внезапно раздался грохот. Сначала слева, затем справа, а потом где-то позади нас. Залп за залпом взрывали и сотрясали воздух. Засвистели снаряды и шрапнель; послышались крики первых раненых. Польская артиллерия посылала нам первые железные приветствия.

Затем раздалось кодовое слово, послужившее приказом к наступлению. Оно пробежало по нашим рядам подобно разряду молнии. Взревели, ожив, мощные танковые моторы. Начиналось большое сражение за польскую столицу восьмого дня войны.

Мы подошли к первым домам Варшавы. Вокруг строчили пулеметы, глухо рвались ручные гранаты, артиллерийские разрывы осыпали камнями нашу броню. В командную машину поступало одно сообщение за другим.

– Дорога прямо перед нами… блокирована! – докладывал 35-й танковый полк.

– Пять танков подбиты, перед нами противотанковое минное заграждение!

– Приказываю полку повернуть на юг! – закричал генерал.

Да, приходилось кричать для того, чтобы тебя расслышали в этом шуме.

– Сообщение отправлено! – закричал я в ответ.

Сообщение в дивизию: «Подошли к пригородам Варшавы… минные и дорожные заграждения… мы сворачиваем на юг!» – диктовал адъютант.

– Заграждения преодолены! – докладывал полк. Все это происходило в течение пяти минут.

Затем неожиданно перед нами взлетели в воздух булыжники. Это начался обстрел справа, а затем слева. Меня отбросило назад.

– Неприятельская батарея в 300 метрах перед нами! – крикнул генерал. Он сидел в башне и наблюдал. – Поворот направо!

Гусеницы загремели по булыжникам; мы пошли по открытой местности.

– Быстрее, езжай быстрее, – заорал генерал, – поскольку мы отличная цель для поляков.

– Наступление застопорилось! – доложили из 35-го танкового полка.

Генерал ответил:

– Запросите полк, где ему нужна поддержка артиллерии.

Камни и шрапнель били по стальной броне танка. Артиллерийские разрывы совсем рядом. Затем последовал взрыв, который заставил наши головы врезаться в приборы. Машина подскочила, и ее отбросило в сторону. Желтые языки пламени. Полетело все – противогазы, рюкзаки, столовые принадлежности. Прямое попадание снаряда!