Джидду Кришнамурти - Открой свой разум любви Страница 3

И это то, чего вы боитесь больше всего: быть ничем. Разве не странно, что вы сорок лет жизни ежедневно ходите на службу, а когда прекращаете, у вас начинает болеть сердце и вы умираете? Мы превратились в работу со всеми ее папками, клерками и менеджерами. Мы засорили свои головы идеями о Боге, истине и добродетели. Грустно. Мы видим все это и не осознаем трагичности. Ибо мы медленно умираем.

Да, конечно, смерть всегда неотвратима, все когда-нибудь кончается. А мы так боимся похоронить прошлое. Мы сами превратились в прошлое, в прошедшее время со всеми его печалями. Вот почему весь Восток свято и неотвратимо верит в реинкарнацию, в перевоплощение душ. Ибо мы все вновь и вновь мечтаем родиться хаосом и смятением. И именно те из нас, кто так горячо верит в перевоплощение, не знают, как себя вести. Если бы они заботились о поведении, то не были бы озабочены тем, что будет, ибо добродетель – это внимание к настоящему.

А ведь смерть есть жизнь! Без умирания нет любви истинной. Жить, любить и умирать – одно и то же, это жизнь целостная и полная, жизнь в настоящем. Свободном от прошлого.

Когда же мы наконец поймем, что наше прошлое подобно тайной пещере? К тому же опасной пещере? Когда мы поймем, что наше одиночество мгновенно и преходяще? Только осознав все это, мы обретем истинную свободу. Свободу от памяти. Свободу для наблюдения за настоящим. Для безмолвного созерцания настоящего.

Ибо, чтобы смотреть, мы должны быть безмолвны. Если мы влачим за собой все знания мира, мы найдем только то, что уже знаем. Известное должно спать в покое – только тогда можно открыть что-то новое. И чтобы увидеть свою жену, своего мужа, дерево, своего ближнего, весь беспорядочный общественный строй, мы должны так же в безмолвии найти новый способ смотреть, а значит, и новый способ жить и действовать.

И это есть любовь и смерть для всего прошлого.

А мы все продолжаем жить по старым рецептам, и откуда только силы на такую жизнь берутся?.. Мы и любим, и умираем тоже по устаревшим, обветшавшим рецептам. И несть конца нашим печалям.

Время и разрушение

Я не знаю, молчали ли вы когда-нибудь душой. Когда вы бродите по улицам, дух ваш абсолютно тих, он наблюдает и прислушивается, бессмысленно. Когда вы едете в машине, вы смотрите на дороги земные, на деревья, на обгоняющие вас автомобили – вы воспринимаете все, не запоминая, не включаясь в механизм работы мысли. Чем больше работает механизм мысли, тем больше изнашивает свои силы душа. Он не оставляет свободного пространства для невинности, а только невинный дух может прозреть истину.

Я все думаю о том, что такое время для людей? Движение прошлого через настоящее к будущему? Или время есть конец, смерть? Или это память о приятном или неприятном? Или же время есть необходимость забывания? Да, время – не просто понятие.

Для меня существует не только физическое время, которое показывают часы, но и психологическое, внутреннее время. Время на часах довольно понятно – полет на Луну требует расчета времени по часам. Но существует ли какое-нибудь другое время?

Да, я знаю, что физическое время существует реально. Даже если я перестану думать о завтрашнем дне, он все равно наступит. Но почему я уверен в том, что будет какой-то завтрашний день, независимо от хронологического времени?

Это вполне понятно. Вечером я пойду гулять, между настоящим временем и прогулкой – интервал в десять часов. Я представляю собой нечто и хочу быть кем-то другим. Это также подразумевает время. Я задаю себе вопрос: существует ли время вообще? А если я не думаю о прогулке или о том, что стану кем-то другим, существует ли тогда время?

Мне, в общем-то, не нужно говорить, что я стану кем-то, осуществлю нечто или достигну своего идеала. Все это подразумевает время. А если такие мысли не посещают мое сознание, где тогда время? Время имеется лишь в том случае, если я хочу переделать «это» в «то». А у меня нет такого желания.

Я знаю только физическое время, никакое другое время мне не известно. Почему же у вас есть какое-то другое время, кроме хронологического? Зачем оно?

Мне кажется, что мысль – это и есть время. Та мысль, которая говорит: я был, и я стану. Если бы мысль проявляла себя только в движении физической сферы, существовало ли бы тогда какое-то другое время? Если нет психологического бытия, психологического завершения, есть ли тогда время? Мы связываем физическое время с психологическим и потому говорим: я буду. Для меня глагол «быть» – вот что значит время.

Мы принимаем факт существования психологического бытия, не требуя никаких точных доказательств. Но существует ли оно? Я, например, нуждаюсь только в физической сохранности, то есть в пище, одежде, жилище. Физическая сохранность абсолютно необходима. Так почему должна существовать защита от чего-то, что, возможно, вообще не существует? Как вы сможете защитить меня психологически? Но именно это мы и делаем. Мы делаем нечто, чтобы защитить себя от существующего, и поэтому придумываем время.

Итак, психологически никакого «завтра» не существует. Однако «завтра» существует, потому что мне нужна пища.

А еще мы все живем в тесном промежутке между жалостью и надеждой.

А может быть, время есть высота, которую необходимо покорять и измерять? И еще: почему мы упрямо придаем времени такое огромное, просто колоссальное значение?

Может, потому, что время – это синоним возраста, распада и разрушения? Я вижу, как стареет, а затем и умирает тело, когда-то бывшее молодым и здоровым, – и все. Остановился механизм. Больше я ничего не знаю и поэтому говорю: «Мне необходима следующая жизнь».

Умирать и жить!

Вы боитесь отпустить все вещи. Вы боитесь отпустить Абсолютное, глубину бытия и остаться с Неизвестным, которое называется Смертью. Можете ли вы, дополнение Известного, вступить в Неведомое, что есть смерть? В то время как жизнь вступает в чертоги смерти, она постигает, что это единственное решение. Можем ли мы постигнуть неизмеримое, опыт редчайших моментов? Можем ли мы понять, что, ведя богатую, наполненную событиями жизнь, мы влачим мученическое, нищее бытие? Может ли умирать душа Опыта?

Но должен же быть какой-то способ научиться умирать! Для каждого из нас чрезвычайно важно знать, как следует умирать.

Традиционно жизнь человеческая делится на несколько стадий. Есть стадия воздержания, когда ученик проходит обучение у гуру. На второй стадии он создает семью, копит богатства земные, помогает обществу и так далее. На третьей стадии человек покидает поток стремящихся к суетным земным вещам. Можно сказать, начинается его подготовка к конечной стадии – уходу.

Утверждается, что в момент смерти все прошлое человека фокусируется в одной точке. Если его карма была хорошей, тогда последняя мысль, остающаяся с ним в момент смерти, продолжает существовать и переносится в следующую жизнь. Говорят и о том, что в момент смерти уму необходимо быть спокойным, чтобы угасить карму и в минуту кончины полностью пробудиться.

И все же, как человеку научиться умирать?

Возьмите лист древесный весной: он такой нежный, но все же наделен необыкновенной силой – такой слабый, он противостоит мощным порывам ветра. В летнюю пору достигает листок зрелости, а по осени – умирает. Все это есть движение уязвимой и нежной красоты. Мы видим постоянное движение от красоты к красоте.

Тогда что мешает человеку так же жить и так же умирать? От красоты к красоте. Нет, нас вечно что-то разрушает изнутри. В тринадцать лет человек весь струится и переливается радостью. А в сорок с небольшим становится неприкрыто жестким, символом упрямства.

Как человеку научиться жить и умирать, а не только умирать? Как ему научиться такой жизни, частью которой является смерть? Такой жизни, для которой конец, умирание, является неотъемлемой частью?

Мы вечно изгоняем смерть за порог жизни. Нам все время кажется, что смерти следует избегать всеми силами, от нее нужно спасаться, о ней ни в коем случае нельзя думать.

Вопрос в том, что такое жизнь и что такое смерть. Обе они должны идти вместе, а не отдельно. Почему же мы отделили их друг от друга?

Да потому, что человек не знает смерти. Мы внушили себе, что смерть подразумевает превращение «я» в «ничто» и окончательное его исчезновение.

Но познали ли мы при этом радость и наслаждение жизни? И разве то, что мы называем жизнью, есть жизнь истинная? Для меня так это всего-навсего чередование печали, удовольствия и отчаяния!

Может быть, существует иная жизнь?

Жизнь – это осуществление и разочарование, и она продолжает свое движение. Я вижу красоту, вижу небо, вижу милого ребенка. Но я вижу также конфликт с моим ребенком или с соседями. Жизнь есть движение в конфликте и в удовольствии.

И при этом я прекрасно знаю, что в жизни – даже самой светлой – случаются кризисы. Я родился, и я умру. Больше сказать нечего.

Если я учусь тому, как жить, я учусь и тому, как умирать. Я хочу научиться тому, как жить: изучить печаль, удовольствие, страдание, красоту. Я учусь. И в учении жизни я изучаю смерть. Для меня такое ученье есть очищение. Мы относимся к жизни со знанием о жизни – со знанием причин, следствий, со знанием кармы. Ох уж эти вечные «я знаю», эти выводы и формулы!