Работы. Мемуар - Александр Феликсович Борун Страница 3

На закуску историй о веществах – забавный случай с амилацетатом. Это тоже растворитель, применяемый на производстве, а ещё это то вещество, которым пахнет карамель. Я не знал о нём, а как-то, идя по коридору, ощутил запах карамели. По мере приближения к источнику запах усиливался, хотя в коридоре никого и ничего не было. Дело в том, что от производственных помещений коридор отделялся не стенкой до потолка, а перегородкой, состоящей из закрашенных белой краской стеклянных пластин, закреплённых между стальными вертикальными трубками. И сверху, между перегородкой и потолком, и снизу, между ней и полом, оставалось небольшое пространство. Почему так устроено, не знаю. Может, просто так дешевле всего оказалось. А может, легче проводить перепланировку. В общем, звуки и запахи свободно попадали в коридор, а видно ничего не было. Так что, скорее всего, кто-то за перегородкой разлил амилацетат. Интересно же тут оказалось вот что. Запах конфет всё усиливался, усиливался, и вдруг, в мгновение ока, стал из приятного отвратительным. Может, организм сообразил, что таких конфет не бывает, даже будь конфета у самого носа. Не знаю. Но больше такого эффекта никогда не встречал. Потом рассказал про этот случай, и мне объяснили, что это был амилацетат – то, чем пахло как конфетами. А вот Википедия про этот эффект не пишет, во всяком случае, в описании амилацетата10.

От большого количества на производстве технических жидкостей я и к спирту относился как к одной из них, может, не такой опасной, как ртуть, жидкий азот, четырёххлористый углерод или трихлорэтилен, но точно не как к чему-то пищевому, что можно тащить внутрь организма. (Кстати, Википедия приводит его ПДК – в 10 раз больше, чем у амилацетата. Тоже 4-й класс опасности). И до сих пор его запах вызывает сходную реакцию. Вино кажется порченым соком, пиво – чем-то вроде порченого кваса, а водка и прочие крепкие напитки – чем-то вроде бензина.

На заводе я вступил в общество трезвости, даже на какие-то лекции ходил о вреде пьянства11. В общем и целом я с ними до сих пор согласен, хотя и перегибы замечал. Всё-таки, думаю, не стоит считать кефир алкогольным напитком. Тем более считать разрешение детям есть что-либо сладкое считать дорогой к их алкоголизму и наркомании, ибо приучает к стимуляции центра удовольствия в мозгу внешними воздействиями. Этак можно запретить и книги читать, и на природу выходить, и картинами любоваться, а также ходить в театр и кино. Собственно, уже есть такая точка зрения, что компьютерные игры тоже вид наркомании. Но тогда их не было.

Но когда заводское общество влилось во Всесоюзное, там в уставе не обнаружилось обещания «не пить и не наливать». Только расплывчатые фразы типа «по мере сил содействовать уменьшению распространения пьянства». Единственной целью общества, мне представляется, был сбор членских взносов для обеспечение потребности его начальства на устройство банкетов. Так я заподозрил, а поскольку смысла в таком обществе я не видел, то из него вышел. К счастью, членство в нём не было обязательным, как в других, типа комсомола или менее важных, типа ДОСААФ. Если я правильно помню, в такие тоже насильно «вступали», несмотря на первое слово «добровольное» в названии.

Компьютерный прогресс

Компьютеры появились буквально при мне. В физико-математической школе № 13 была машина «Урал-2». Она выглядела как стенка из электронных ламп12. Программу в неё нужно было вводить с помощью перфоленты, которая представляла собой засвеченную фотоплёнку. Дырочки в ней нужно было пробивать с помощью перфоратора, который не умел сам переводить в комбинации дырочек обычные человеческие символы. Это нужно было сделать предварительно, и пробивать на нём именно дырочки в намеченных местах. Всё переводилось в числа, числа – в восьмеричную систему счисления, а уже из неё в расположение дырочек на перфоленте. Если машина рвала ленту, её нужно было клеить специальным очень вонючим клеем, предварительно шкуркой стесав на клин полоску на обеих склеиваемых концах ленты13. Рвалась она часто, устройство протяжки было грубое. Потому и не бумажная лента, а фотоплёнка, она гораздо прочнее.

В университете уже была машина «Минск», не помню номера, выглядящая как несколько металлических шкафов. Питалась она перфокартами, причём перфоратор уже выглядел как пишущая машинка с буквенными и цифровыми обозначениями клавиш. Где пробивать дырочки он уже определял сам. Но большой практики у нас там не было, всё же физический факультет, а не математический14. Там-то были и программисты.

В ОКБ завода ПУЛ была какая-то аналогичная машина. Помнится, вывод результатов она делала на бумажную ленту с перфорацией по краям шириной больше длины листа А4, причём символы прыгали в строке то выше, то ниже. Но на ней было трудно получить машинное время.

Зато там практически в полное моё распоряжение попала машина «Наири-К». Она выглядела как пульт управления космического корабля в фантастическом фильме. Или как пульт управления атомной электростанцией в нефантастическом, хотя, впрочем, сильно поменьше. Собственно, раза в два больше письменного стола. На самом деле множество маленьких лампочек, перемигивающихся на ней, когда она работала, мне были ни на что не нужны. Может, какие-нибудь наладчики могли их зачем-то рассматривать. Считывать с них что-либо я не умел. Работала она на своём собственном языке, но он был того же типа, что бейсик, фортран, фокал и пр.

Наконец, сильно не сразу, мне выдали машину «Электроника». Она была уже близка по концепции к персональному компьютеру. Сама машина занимала одну секцию в тумбе стола, высотой в обычный ящик в тумбе стола. Место остальных ящиков занимало квадратное устройство перфоввода и перфовывода. Причём с бумажными лентами. А к столу была принайтовлена электрическая пишущая машинка. Работала она так энергично, что весь стол (металлический, между прочим) трясся. На ней можно было набирать программу, а потом вывести на перфоленту, чтобы не набирать заново. И та же машинка печатала результат расчёта. При этой ЭВМ было несколько лент. Сперва нужно было заставить её считать небольшую по длине загрузочную ленту, которая позволяла ей читать всё остальное. Потом ленту с бейсиком. И потом свою ленту с программой, написанной на бейсике.

Ах, да, ещё до неё я успел некоторое время посчитать на продвинутом электрическом калькуляторе, который, кроме собственно расчётов, мог запоминать некую последовательность арифметических