Валентин Масальский - Скобелев: исторический портрет Страница 3

Будучи комендантом Петропавловской крепости, Иван Никитич оставил о себе добрую память как о сострадательном человеке, стремившемся по возможности облегчить участь узников. Как сообщала в 1870 г. «Русская старина», он «испросил пересылку из крепости в Сибирь на поселение Гаврилы Степановича Батенкова[3], человека, замечательного умом, государственными трудами, подъятыми вместе со Сперанским по устройству Сибири в 20-х гг., и затем двадцатилетним заключением в Петропавловской крепости за участие в событиях 14 декабря».

Много видевший и много знавший Греч, коротко знакомый и с Батеньковым, общавшийся с ним и после его освобождения в 1856 г., рассказывал в своих записках: «Кто помог Батенкову в его ужасном положении? Комендант Иван Скобелев, простой русский человек, выслужившийся из солдат, даже не говоривший по-французски. Он при случае напомнил государю о бедном Батенкове и наконец добился, что его освободили из крепости и отослали на поселение в Томскую губернию».

По поводу другого узника, прапорщика Браккеля, И.Н.Скобелев в ходатайстве военному министру А.И.Чернышеву писал: «Браккель виноват по молодости и неопытности, но он, как вижу, сформирован на благородную стать с чувствами возвышенными, похвальными, а посему, быть может, и я сам подвергнусь Вашему гневу, но осмеливаюсь испросить исходатайствовать ему перевод в место, менее грозное — на гауптвахту».

Собственноручная резолюция государя императора: «Старику Скобелеву я ни в чем не откажу, надеясь, что после его солдатского увещания виновному из Браккеля опять выйдет хороший офицер, выпустить и перевесть в армейский полк тем же чином». На благодарственное письмо Скобелева, в котором он выражал готовность умереть за царя и отечество на поле чести (желание, в старости не раз выражавшееся Скобелевым), «на подлинном написано: государь император изволил прочитать с удовольствием». Это — документ из отдела рукописей Публичной библиотеки.

Отзывчивость Скобелева как коменданта крепости увековечена Н.С.Лесковым в «Левше». Он много заботился о порученной ему Чесменской богадельне, доход от издания своих сочинений обращал на благотворительные цели, в пользу солдат-инвалидов.

Представителям трех поколений рода Скобелевых, главным образом Ивану Никитичу, посвящен рассказ А.И.Куприна «Однорукий комендант». Рассказ этот так интересен и так насыщен информацией, что трудно было удержаться от соблазна привести из него обширные выдержки. Рассказ ведется от лица Ефима Андреевича Лещика, ординарца белого генерала под Плевной, управлявшего после турецкой войны имением Скобелевых. Об Иване Никитиче этот Лещик рассказывает со слов жившей в имении древней старушки Анны Прохоровны, няньки сына Ивана Никитича и землячки его самого, родом из соседней деревни.

Допустима мысль: можно ли доверять рассказу Куприна, ведь это художественное произведение? Но в основу своих произведений, посвященных историческим событиям и лицам, Куприн всегда клал действительные факты. В основном характер и этапы жизни И.Н.Скобелева в его рассказе совпадают с тем, что нам доподлинно известно. Не выдуман и рассказчик. На это указал сам писатель: «Обо всех трех Скобелевых, внуке, отце и деде, на днях очень много и хорошо мне рассказывал личный ординарец Скобелева-третьего, почтенный и милый старик».

Весной 1986 г. проживающая в Ленинграде продолжательница рода другого ординарца Скобелева (о ней и обо всем роде я подробно расскажу в своем месте) написала мне о ленинградской радиопередаче, в которой сообщалось, что в дар Пушкинскому Дому переданы 29 писем А.И.Куприна. Факт сам по себе значительный, так как архив Куприна утерян. Но для меня важным было следующее указание: письма были адресованы жившему в 20-х гг. в буржуазной Эстонии сыну скобелевского ординарца, и в передаче говорилось о работе Куприна над этим рассказом и в связи с этим — о Скобелеве. Эта же ленинградка, имеющая связи в Пушкинском Доме, установила имя дарительницы и ее адрес. Ею оказалась живущая в Таллине Лидия Константиновна Гущик. Я поспешил ей написать, она без промедления ответила, и вот что я узнал.

Сведения для рассказа Куприн действительно получил от ординарца Скобелева, который приходился дедом мужу дарительницы. В рассказе Куприн изменил его имя, на самом деле это был Ефим Викентьевич Гущик. Бессменный ординарец белого генерала во время турецкой кампании, он после войны жил в Петербурге на Инженерной улице у музея Александра III, ныне Русского музея, где заведовал хозяйственной частью. Он рано овдовел и остался с большой семьей: четыре сына и четыре дочери. Все сыновья были военными, исключая Владимира Ефимовича, который служил в почтово-телеграфном ведомстве и писал, сначала в виде опыта, потом, поощряемый Куприным, стал печататься. В книге «Жизнь» (сборнике рассказов), переданной Лидией Константиновной в ПД вместе с письмами Куприна[4], по интересующему нас сюжету он писал: «Мой отец был ординарцем белого генерала, Скобелева Михаила Дмитриевича, героя турецкой кампании и сына того Дмитрия Ивановича Скобелева, который закончил жизнь флигель-адъютантом и был прямым отпрыском знаменитого Однорукого коменданта, Ивана Никитича Кобелева. О нем-то и написан писателем Куприным прелестный рассказ со слов моего отца, которому в свою очередь много рассказывал о Кобелеве сам белый генерал. Был этот Кобелев ветераном войны 1812 года и записками его увлекались еще современники отца». Читатель, конечно, обратил внимание, что дед белого генерала выступает под именем Кобелева, а его сын и внук — уже Скобелевы. Куприн по этому поводу писал, что лишь после соизволения Николая I, разрешившего Ивану Никитичу добавить к фамилии «с», она стала более благозвучной: Скобелев вместо Кобелев. Об этом еще раньше упоминал писатель В.И.Немирович-Данченко. Но эта версия не кажется убедительной: в документах войны 1812 года Иван Никитич именуется всегда Скобелевым, да и его отец, однодворец Никита, — также Скобелев. Если бы был еще жив муж дарительницы, я мог бы выяснить что-либо дополнительно. «Мой муж Гущик Георгий Владимирович умер в 1982 г., — писала Лидия Константиновна. — Он мог бы Вам рассказать многое, не то что я». Как видит читатель, я опоздал совсем немного. Отец Георгия Владимировича, Владимир Ефимович, и познакомил Куприна со своим отцом, ординарцем белого генерала. После революции Куприн и В.Е.Гущик покинули Гатчину и оказались в эмиграции в Нарве, откуда Куприн уехал в Финляндию и затем в Париж, а Гущик остался в Эстонии.

Не могло меня не заинтересовать и указание Лидии Константиновны о том, что в книге Владимира Ефимовича «Жизнь», вышедшей в 1939 г. в Брюсселе, есть связанный со Скобелевым рассказ «Таинственный талисман», о котором она добавляла: это быль, и этот талисман хранится у меня. После просьб о разъяснении я узнал следующее. Во время турецкой кампании небольшая команда с участием Ефима Викентьевича набрела на раненого турка. Уверенный, что его добьют, турок приготовился к смерти и закрыл глаза. Но его привезли и сдали в госпиталь. Случайно Гущик на следующий день зашел туда и услышал, что его окликают. Это был вчерашний турок.