Александр Экштейн - Дневник стукача Страница 3

…Я чувствовал свою безнаказанность и наслаждался ею. Мне было уже двадцать два года. Абсолютно безнравственный, сил много, я чувствовал, что мне разрешено делать то, что другим нельзя. Я мог разбить голову активисту, употреблять и иметь безнаказанно наркотики, вести разговоры о воровской жизни, не работать, все время чувствуя мощную защиту оперчасти.

Я, конечно, не знал, что это длится до той поры, пока меня не раскрыли…

…Когда вывезли из зоны наиболее убежденных, целенаправленных на воровскую жизнь з/к, моя деятельность приобрела мелкий характер.

«…Источник сообщает, что контролер Пашиков занес осужденному Стоянову водку и продукты питания за деньги, полученные от Стоянова.

«…Источник сообщает, что контролер, работающий на приеме передач для осужденных, за 25 рублей пропускает передачи с продуктами питания не 5 кг положенных, а 10 кг.

Изменилось и отношение ко мне. На первое место, руководящее, выступила режимная часть и политчасть.

…Я вышел покурить в локальную зону отдыха, оторвавшись от книги и от слежки за Цыганом, который спал в углу секции. Шеф сказал, что там бывает травка, и я поэтому не спускал глаз с Васи. Он меня уважал и всегда угощал анашой, если она у него появлялась, а я всегда на него после этого стучал. Выходя из ШИЗО, он матерился: «Опять какая-то гадина стуканула!»

…Так вот, я вышел покурить и увидел, что какой-то немолодой осужденный прижимал к груди трехлитровую банку с водой и осторожно выглядывал из-за угла. Я выкурил сигарету и ушел в секцию читать и наблюдать, не придав значения этому стоянию с банкой.

Часа через два я вновь вышел покурить и вновь увидел его в той же позе выглядывания и с той же трехлитровой банкой в руке. «Что он там?» подумал я. Как раз появился замполит колонии и стал озирать зону.

Активист встрепенулся, вышел из своего укрытия и, держа банку на вытянутых руках так, чтобы банка и повязка на рукаве были видны замполиту, подошел к небольшой клумбе и стал поливать куст роз. Замполит одобрительно, с умиленным видом кивал головой.

…Однажды в колонию назначили капитана Овчинникова, или, как его окрестила зона, Стаса. Это был, по сути, очень жестокий человек, более того, в нем был воплощен идеал режимника.

Его предшественник — подполковник Петухов начал неплохо. Обычно при всех акциях по «закручиванию гаек» в колонии администрация не трогает бывших боссов, то есть бывших высокопоставленных хапуг, всевозможных директоров, заведующих и замминистров, осужденных по статье 93 прим хищение в особо крупных размерах. Они и в колонии пользовались покровительством с воли, да и долго не задерживались в неволе, при первой же льготе на свободу. Петухов начал с того, что приказал всех «боссов» подстричь и одеть в зэковское х/б общего образца, ибо они ходили не стриженными под ноль, и одетыми были не в зэковское, а под зэковское, вольное, питались хорошо и не страдали. Петухов заставил их ходить в столовую, как всех, есть то, что все, и вести образ жизни, как «основная масса осужденных», что само по себе выглядело смешно. «Боссы» стали собираться в кучки, шептаться, и… через некоторое время Петухов был переведен в другую колонию, с другими обязанностями. А «основная масса осужденных» с удовлетворением увидела, что «боссы» вновь повели более привычный образ жизни для них, исправно платя дань блатным, так как те за невнимание к ним могли и башку расколотить…

С приходом Стаса зона почувствовала «тиски» системы. Этот энергичный, жестокий человек установил драконовский контроль за зоной. Считали зону поголовно во время хождения на завтрак, во время вывода на работу, во время хождения на обед, во время съема с работы, во время хождения на ужин, плюс к этому две проверки, утром и вечером, пофамильно. Любое недовольство режимом каралось водворением в ШИЗО, а по ночам из ШИЗО дергали в оперчасть, где «кумовья» во главе со Стасом избивали недовольных метровыми отрезками телефонного кабеля, то есть «ломали». Хотя в зоне уже не осталось сильных «бродяг» — их осудили или вывезли в другие колонии, избиениями насаждался страх. Стас подчинил себе оперчасть, они заплясали под его дудку, и он принялся за агентуру, понимая, что без нее плохо, но и лишние ни к чему.

…Случайно у меня оказался этот кухонный нож с красиво отделанной ручкой для передачи на волю.

С утра на всю зону загрохотал селектор и объявил, что будет травля тараканов, что все матрасы в свернутом виде следует вынести из секций на улицу. Я, чертыхаясь про себя, свернул матрас и вынес на улицу, положив нож в наволочку подушки, мне не страшен был шмон, даже если бы нож изъяли, и пошел для вывода в рабочую зону…

Каждый отряд строился в колонну по пять человек в ряд возле вахты, и контролеры, считая по пятеркам, пропускали отряд через вахту в рабочую зону. Дежурила смена контролеров, старшим в которой был прапорщик Пальчиков, самый виртуозный после смены Молдована сшибатель пятерок. Молдован, если дежурил в ночь, сам заносил блатным вино целыми канистрами по 10 литров, каждая канистра по 100 рублей. А во время съема с работы второй смены стоял на вахте, а его приятель по смене — контролер Слава Мотыль нюхал пьяных, как выражался Молдован. От кого пахло вином, тех Молдован заносил в список, где против фамилии «провинившихся» ставил черточку, это означало, что до конца его смены нужно принести пять рублей, тогда вместо черточки появится крестик, а на тех, кто предпочел крестику черточку, составлялся рапорт о задержании в нетрезвом состоянии и передавался отрядным, а это — ШИЗО или лишение личного свидания. Молдован имел знак «Заслуженный работник МВД». Я стучал на него раз десять бесполезно!

С контролерами редко ссорятся.

…Я снял кепку и постукивал ею по ноге, ожидая, когда пойдет на вывод наш отряд. Пальчиков проходил мимо меня, по лицу его было видно, что он не в духе.

Он остановился возле меня и, глядя поверх головы, процедил: «Ты, бычара, одень кепку, а то щас на вахте тренироваться заставлю, одевать и снимать…» Я со всей силы втер Пальчикову прямо в переносицу, тот взвизгнул и прокричал: «Смена, ко мне!..» Я подбежал к свернутому матрасу, выдернул из середины подушку, а из нее нож, прапорщики прыснули в сторону вахты, откуда через некоторое время вышел Стас и, став на почтительное расстояние от меня, крикнул: «Отдай нож!» — «Да пошел ты…» — заорал я… Стас удалился на вахту, в отдалении маячила группа контролеров, наблюдая за локалкой, где находился я…

«Неужели шеф не отмажет?.. Я ведь сделал это для поднятия своего качества в роли агента, для завоевания авторитета среди блатных…» прокручивал я в голове. Сзади меня находилась глухая стена пожарки, слева — локалка другого отряда, справа — барак нашего, впереди — ворота локалки, выходящие на плац, где находились контролеры и созерцающая зона. В это время к железному забору со стороны другого отряда подбежал з/к и, кинув мне сверток, убежал обратно…