Владимир Дворцов - Форвард №17: Повесть о Валерии Харламове. Страница 3

Если бы современные хоккейные специалисты побывали тогда на коломенских пустырях и присмотрелись к темноволосому парню, они бы наверняка переглянулись и кивнули друг другу: кисть работает что надо, его подучить – и хоккеист будет с классным кистевым броском.

Были еще и кулачные бои. Без ринга, секундантов, машущих полотенцем после каждого раунда, без формулы боя, без перчаток и рефери. Стенка на стенку. Улица на улицу. Правило было одно: лежачего не бьют, что, впрочем, не мешало порой разгоряченным бойцам наступать в пылу схватки на упавших.

Трещали разрываемые рубашки, текла по бородатым лицам кровь, выплевывались с проклятиями зубы, с хаканьем опускались пудовые кулаки.

Организаторами, а можно назвать их и подстрекателями, боев были лица заинтересованные – владельцы многочисленных кабаков. Они внакладе не оставались: сотни зрителей и бойцы, едва смахнув ладонью с лица пот и кровь, еще не отдышавшись, гурьбой вваливались в питейные заведения – обмыть победу или залить горечь поражения. И если на улице действовало хоть одно правило, то здесь, во хмелю, правил уже не было никаких. Били и лежачих, били не только кулаками.

Сергей Харламов был не столько могуч, сколько быстр, увертлив, он умел вложить всю силу в короткий точный удар. Порой менее ловкие бойцы старались взять реванш в кабаке. Однажды кто-то попытался свести с Сергеем счеты при помощи лома. Будь у него реакция чуть похуже, эта книга никогда не была бы написана, потому что у молодого краснодеревщика не было бы ни сына, ни внука. Впрочем, не было бы и его самого, ибо удар со всего размаха железным ломом по голове дает однозначный результат. Но он, слава богу, имел обостренное чутье, которое заставило его обернуться в мгновенье, едва не ставшее роковым, и одновременно резко отклониться. Удар получился скользящим, ослабленным и пришелся по плечу, которое долго еще после этого болело.

Внук Сергея Гавриловича задирой не был, драться не любил, ему хватало мастерства, чтобы обыграть соперников, но в хоккее бывает всякое. Случается, что возбуждение, обида, боль одерживают верх над самоконтролем, тогда отбрасываются клюшки, летят на лед перчатки, катятся шлемы, судьи решительно вклиниваются между участниками рукопашной, а диктор приготавливается объявить меру наказания.

Когда наши хоккеисты впервые встретились с родоначальниками хоккея с шайбой, они немного их побаивались: как-никак, бойцы, легендарные драчуны, но со временем поняли, что спуску им давать нельзя, иначе задавят, и на все канадские наскоки отвечали тем же, отвечали основательно, и вскоре внушили к себе стойкое почтение.

Невысокий, по канадским стандартам, – его рост 174 сантиметра – и при своих семидесяти двух килограммах «боевого» веса казавшийся почти щупленьким рядом с могучими защитниками, Харламов не боялся своих противников, на резкий толчок отвечал таким же, да так, что рослые канадцы изумленно отскакивали от «малыша»: стальной он, что ли…

То ли потому, что так многое унаследовал Валерка от деда, го ли потому, что чувствовал старик родство душ с маленьким внуком, но любил его дед нежно и всегда старался защитить. Что, впрочем, было по большей части излишне, потому что сызмальства характер у малыша был независимый, бесстрашный, и спуску обидчикам он не давал. В ребячьем мире свои законы: простят что угодно, но не трусость, не громкий вопль «мам, а Колька дерется!».

Впрочем, был однажды такой случай. Харламовы тогда уже переселились из Коломны в Москву, обосновавшись в деревянном домике на Соломенной сторожке. Ныне такой улицы нет, она стала отрезком Старого шоссе в районе Тимирязевской академии. А в первые послевоенные годы это была тихая городская окраина, где доставало места побегать ребятишкам, поиграть и даже покататься на коньках, пусть не по льду, а на укатанном до блеска снегу. Маленький Валерка и моложе его на четырнадцать месяцев сестренка Татьяна часто гостили здесь у бабушки с дедушкой.

Валерка в курточке с красным капюшоном гулял по двору и чем-то не понравился петуху. Тот налетел на него, чуть не заклевал малыша. Хорошо, Валерка успел спрятаться в деревянной будке туалета («удобства» на Соломенной сторожке были во дворе). Дедушка заметил агрессию петуха и поймал буяна.

– Тебя петух обидел? – спросил он внука, освобождая его из укрытия.

– Да, обидел… – не очень уверенно пожаловался карапуз.

Недолго думая, дед схватил топор и отсек на пеньке обидчику любимого внука голову.

Валера долго потом плакал – жалел петуха, даже приготовленный бабушкой куриный суп есть отказался.

Больше Валера в жизни никогда ни на кого не жаловался. А вот заступался за обиженного всегда, когда мог.

На первых порах – за младшую сестренку. Как-то во дворе мальчишка стал ее колотить. Родители парнишки наблюдали из окна за этой сценой, но не вмешивались. Увидев, что обижают сестру, Валерка примчался пулей и поддал обидчику. Вот тогда его мамаша и папаша встрепенулись. Не поленились сходить в школу, наговорили много обидных слов родителям Валеры. Мама его ругала, но отец разобрался в происшедшем и сына оправдал.

Брат и сестра Харламовы были очень привязаны друг к другу. Когда у Татьяны родился сын, она назвала его Валерий. Он, кстати, очень похож на дядю и хорошо играет в хоккей, но особенно в футбол. Даже в детской команде такого именитого клуба, как ЦСКА, Валерий Харламов-младший сейчас один из ведущих футбольных форвардов.

Борис Сергеевич унаследовал от отца любовь к спорту, еще в ремесленном училище (так назывались тогда ПТУ) начал играть в футбол, а потом и в хоккей с мячом. Был мотогонщиком второго разряда. Сын Валерка обожал скорость, прокатиться с отцом на кроссовом мотоцикле было для него огромной радостью.

И по сию пору Борис Сергеевич Харламов дружен со спортом – летом работает в пионерском лагере завода, играет с ребятами в футбол, водит их в туристские походы.

Шайба в первые послевоенные годы была всегда лишь шайбой, маленькой деталькой, и услышь кто-нибудь тогда мощное скандирование «Шай-бу! Шай-бу!», он бы изумился: почему нескольким тысячам людей вдруг срочно понадобились шайбы? Позже, правда, Борис Сергеевич и в «шайбу» поиграл за заводскую сборную. Зато русский хоккей с оранжевым плетеным мячиком был популярен, и Борис Харламов играл в него недурно: выступал даже за первую мужскую команду клуба «Трудовые резервы».

Жена его – а он к этому времени был уже женат, но об этом впереди – часто просила:

– Борь, идешь играть – возьми с собой Валерку, а то мне присмотреть за ним некогда, по хозяйству дел много и Татьяна на руках. (И дочь оказалась способной к спорту: неплохо играла в волейбол, теннис. Сейчас она работает в Аэрофлоте, владеет испанским языком.