Алексей Ловкачёв - Синдром подводника. Т. 2 Страница 3

Уж чего-чего, а боевых и учебных тревог хватало. Ими наш экипаж, собственно как и любой другой, баловали как дитя малое любвеобильные родители — объявляли по несколько раз в день. Это происходило во время учений по борьбе за живучесть, подвсплытии на перископную глубину и т. д. Особенно часто это бывало, когда лодка теряла буксируемую антенну «Параван», которая позволяла выходить на связь с берегом на глубине 40-50 метров. Тогда экипаж недосыпал конкретно.

В период боевой службы, так же как и при несении боевого дежурства (это когда стоящая у пирса лодка по приказу готова выпустить весь свой ракетный боезапас, не выходя в море, прямо в базе) экипаж переходил на московское время. Эти переходы несравнимы с переходами на летнее время и обратно. Ведь наши переходы по сравнению с сезонными были не на час, а более кардинальными — с учетом семи часов разницы. Должен сказать, что под водой день и ночь не различаются, как зима и лето, поэтому климатический переход на нашем настроении особо не сказывался, а вот частая пересменка по времени — влияла.

И хотя жизнь в море тоже не сахар, однако, по сравнению с берегом экипаж в автономном плавании отдыхал от повседневности, преследующей его на суше. Если кто-то думает, что в море моряки только несут вахту, а в промежутках «маются» сном и бездельем, то глубоко ошибается. Так как на флоте, дабы в голову не приходили мысли дурного и глупого свойства, работу для команды найдут всегда. Ведь известно, что большая часть аварий происходит во время движения к базе, потому что личный состав, расслабленный данным обстоятельством, а также усталостью от нахождения в море, теряет бдительность и качество выполнения команд. Именно поэтому умный и требовательный командир увеличивает нагрузку на экипаж, чтобы доставить его родным и близким в живом состоянии, а корабль пришвартовать к пирсу в целостности и сохранности. Тем же инструментом является и обычная практика в виде сдачи различных задач при возвращении из морей. Что значит явка на борт корабля кучи проверяющих? Это значит, что матчасть должна блестеть и иметь ухоженный вид, а документация должна быть заполнена и выверена. Об этих задачах экипаж обычно узнавал незадолго до возвращения домой.

Как-то в море у нас закончилась вода, из-за того что вахтенный трюмный неправильно принял опресненную воду в цистерну. Тогда мы действительно попробовали на вкус соленую воду во всех ее возможных видах и ипостасях — супы, борщи, компоты, чай. Народ едва съедал половину порции. Особенной гадостью был сладко-соленый чай или компот. В расход шли соки и баночные компоты и, конечно же, томатная паста, которая собой подменяла одноименный сок.

Весь экипаж поделенный на три части — боевые смены № 1, № 2, № 3, которые несли вахту на корабле, — ни на минуту не оставлял без присмотра ни один из десяти отсеков и наиболее важные боевые посты. Каждая смена дважды в сутки отдавала вахте по четыре часа.

Вахтенные хитрости

Распорядок подводного дня таков. До обеда проводится проворачивание оружия и технических средств, после чего начинаются учения по борьбе за живучесть, во время которых в пылу и азарте отцы-командиры сыплют вводные пачками, так что, однажды начав учение в первом отсеке, я закончил его в пятом. А таких «однажды» было достаточно много. Просто в реальной жизни любой подводной лодки, как правило, хватает одной или двух, максимум трех вводных от судьбы-злодейки, чтобы ЧП закончилось трагически. Вот на этот случай мы и тренировались, чтобы довести свои действия до автоматизма.

После обеда личный состав как бы был свободен, но опять-таки это вдвойне условная свобода, так как, во-первых, в открытом море или океане, да еще на глубине от ста до двухсот метров о свободе говорить не приходится, а во-вторых, для свободных смен предусматривались занятия по специальности.

Я нес дежурство вахтенным первого отсека. В мои обязанности — кроме наблюдения в первую очередь за состоянием торпед и торпедных аппаратов — также входил контроль различных приборов и механизмов, находящихся в отсеке. Через каждые полчаса я осматривал отсек, проверял системы пожаротушения, наличие в них положенного давления, отслеживал показания глубиномера, так как по концевым отсекам хоть и грубо можно было установить наличие дифферента и т. д. Осмотр отсека завершался докладом на ГКП: «Первый отсек осмотрен — замечаний нет. Трюм осушен, освещен. Давление ЛОХ, ВПЛ и газовый состав воздуха в норме. Вахтенный первого отсека мичман Ловкачев».

Здесь: ЛОХ означает «лодочная объемная химическая», а ВПЛ читается как «воздушно-пенная лодочная» — системы пожаротушения.

Должен заметить, что у нас на борту было всего двадцать электрических торпед: шестнадцать штук калибра 53 сантиметра САЭТ-60М (самонаводящаяся акустическая электрическая торпеда образца 1960 года, модернизированная), СЭТ-65 (самонаводящаяся электрическая торпеда образца 1965 года) и 40-сантиметровых в количестве четырех единиц, которые являлись приборами помех — МГ-14 (самоходный прибор гидроакустических помех «Анабар») и имитаторами ПЛ — МГ-44 (самоходный гидроакустический имитатор ПЛ «Корунд-1», прибор с магнитной записью шумов нашей подводной лодки). Эти электрические торпеды в отличие от парогазовых считались менее опасными в обращении, ибо не имели таких агрессивных топлив и окислителей, как перекись водорода, кислород, бензин, керосин. Они лежали в торпедных аппаратах и на стеллажах большими кусками железа, почти восьмиметровой длины и круглого сечения, и особого ухода за собой не требовали.

На вахте запрещалось делать все за исключением того, что способствует повышению или поддержанию боеготовности корабля. Поэтому такие вещи, как сон или даже чтение художественной литературы, были недопустимы. Но поощрялось чтение вахтенных и эксплуатационных инструкций, а также прочей литературы исключительно служебного характера. В общем, было запрещено заниматься, как было написано в инструкции «…всем, что отвлекает или может отвлечь от несения вахты». Тем не менее народ как мог приспосабливался к окружающим его условиям и обстановке с учетом специфики своего боевого поста. Тяжелее всех было тем, кто нес службу не в гордом одиночестве, а хоть в каком-то коллективе, особенно на главном командном пункте (ГКП) в третьем отсеке. Ведь кроме командования там в любую секунду мог появиться старший по походу представитель командования штаба дивизии, а то и флотилии. Зато, если что, то на миру и смерть красна.

Я уже имел отрицательный опыт. Когда-то мирно уснул, затаившись в укромном закутке на нижней палубе, а тут появился командир корабля и не обнаружил вахтенного. С того времени я выработал свою систему контроля над ситуацией в отсеке и отслеживал не только показания приборов и механизмов, но и возможные визиты нежелательных, но обремененных властью персон.