Эдуард Скляров - Записки бывшего милиционера Страница 3
Эдуард Скляров - Записки бывшего милиционера читать онлайн бесплатно
Моя мать (Анна Моисеевна) родилась в 1919 году, материнскую ласку знала только до трёх лет, до смерти своей матери. Потом её воспитанием занимались восемь мачех, которых одну за другой приводил в дом отец (мой дед) — Моисей Павлович Скляров. Одних он выгонял, другие уходили сами, третьи, уходя, прихватывали всё барахло, уводили очередную корову. Так или иначе, но моя мать в детстве особой нужды не испытывала, так как благодаря ремеслу отца — а он был известным на всю округу кузнецом — в доме почти всегда всего хватало. Да и сам дом — в кубанской станице Архангельской или же в Тихорецке — всегда был огромным, добротным, с многочисленными дворовыми постройками, включая кузницу.
На день своей смерти мой дед уже много лет был женат на доброй глуховатой старушке по имени Евдокия, вкусно кормившей деда и всех гостей.
Дед умер, после того как в свои семьдесят с чем-то лет свалился с дерева, на котором срезал сухие ветки, и при падении одним из сучков пропорол себе руку.
Из всех мачех моя мать запомнила только одну — Раису Александровну Хаустову (это последняя её фамилия), высокую красавицу, донскую казачку, которая прожила с моим дедом восемь лет и при которой моя мать, будучи уже взрослой, ушла из дома, уехав в Кутаиси. Кстати, с Раисой Александровной моя мать, вернувшись в конце 70-х годов в Тихорецк из Тбилиси после выхода на пенсию (где-то в 1974–1975 году), поддерживала дружеские отношения. Раиса Александровна жила в своём доме с мужем Емельяном Осиповичем Бурыкиным на улице Парковой, 46. Они оба были книгочеями, и поэтому в их доме было полно книг. Это обстоятельство и послужило первопричиной того, что в один из первых своих приездов из Тбилиси на школьные каникулы я сдружился с Бурыкиным. На велосипедах мы вместе исколесили весь Тихорецк и Тихорецкий район. Промышляли то травой для коз на зиму, то ездили за арбузами к «родычаечкам» — так Бурыкин называл своих многочисленных родственников, разбросанных по всей Кубани. Несмотря на свои семьдесят лет, он был очень бодр, засматривался на красивых девчонок, хотя был сморщенным, маленьким старикашкой с прокопчённым паровозным дымом лицом. Всю трудовую жизнь, в том числе и во время войны, он проработал машинистом на рокадных путях. Он, наверное, единственный, кто из моих родственников-знакомых не был скуден в своих рассказах о прожитой жизни.
В 80-х годах он и Раиса Александровна как-то незаметно один за другим ушли из жизни. Я узнал об этом только через несколько лет. Их дом достался женщине, которая ухаживала за Раисой перед её смертью.
Рассказывая о своём детстве, моя мать, как правило, сводила свой разговор к мачехе Раисе Александровне, считая её источником многих своих детских бед. Видимо, их отношения и способствовали тому, что, окончив восемь классов, — что по тем временам считалось неплохим образованием, — лет в 17–18 моя мать с подружками по вербовке уехала в Грузию, город Кутаиси, на шёлковый комбинат. Как оказалась мать в Тбилиси, не знаю, но, видимо, её туда привёз мой отец, поскольку там жили его мать Шушана и сестра Анджела. Этот отрезок жизни моей матери менее всего мне известен, и даже в некоторой степени загадочен. Видимо, сознательно мать старалась как можно меньше вспоминать и говорить об этом времени.
В 1940 году у моей матери родился первенец, названный Эдиком, который, заболев, умер в возрасте нескольких месяцев. У меня до сих пор хранится свидетельство о его рождении.
Как развивались события дальше, не знаю, но мой отец оказался на фронте, и, по рассказам матери, не совсем добровольно. Что-то с ним случилось. Одним словом, от него с фронта мать получила два письма (с Украины), а последней весточкой была телеграмма, посланная им со станции Малышевская, и было это в 1942 году, уже после моего рождения. Обо мне отец так и не узнал. Больше никаких вестей о нём мы не получали: ни о его гибели, ни как о без вести пропавшем. С тех пор моя мать замуж не выходила, хотя в отдельные редкие периоды поддерживала определённые отношения с мужчинами, которых я хорошо помню, но ни один из них так и не стал её супругом.
За сгинувшего на войне отца от государства ни мать, ни я не получили в жизни ни копейки. Слава богу, что оно хоть от своей конституционной обязанности бесплатно учить и лечить в советские годы не отказывалось.
Скудны мои знания о корнях-истоках моих родителей. По отдельным фрагментам рассказов матери и её сестер — Дуси и Лизы — знаю, что мои дед и бабка — Моисей Павлович и Евдокия Скляровы — на Кубань приехали с Полтавщины. Бабушка умерла, когда моей матери было три года. Дед всю жизнь проработал кузнецом, а около двух десятков своих последних лет — на Тихорецком вагоностроительном заводе. Моя мать была самой младшей из пятерых детей. Её сёстры и братья: Елизавета и Евдокия (я их хорошо знал), Василий (умер в 60-е годы) и Иван (погиб на фронте в Великую Отечественную войну). У всех у них разные, непохожие судьбы, но все они с детства и до смерти трудились не покладая рук на протяжении своей жизни.
В отличие от моих тёток, тёти Лизы и тёти Дуси, у которых я даже жил какое-то время, дядю Василия помню только по одному эпизоду, когда за столом в компании он, держа меня на коленях, выпустил мне в лицо струю дыма от козьей ножки, и я чуть не задохнулся в этом дыму. Я долго кашлял, потом меня вырвало. Больше дядю Васю я никогда не видел, хотя жил он последние годы в нескольких часах езды от Тихорецка, в станице Удобная Армавирского района. После Великой Отечественной войны, участником которой он был, и до выхода на пенсию Василий служил в милиции на должности участкового инспектора.
Иван (второй брат матери), как я уже сказал, погиб во время войны, точнее 20 ноября 1943 года, и был похоронен на северной окраине хутора Соломки Горностаевского района Николаевской области. Говорили, что он успел жениться до ухода на войну, и с его детьми моя мать некоторое время переписывалась. Но переписка эта возникла и велась тогда, когда мать вернулась из Тбилиси в родной Тихорецк и жила без меня. Кто они и где живут, я не знаю, Но сейчас задумываюсь над тем, почему они (дети Ивана) ни разу не приехали в Тихорецк, не переписывались с моим дедом?
Тётя Лиза имела очень суровый характер, всю жизнь добивалась справедливости, за что и получила прозвище Прокурорша. За несколько лет до своей смерти она поссорилась с сыном Александром Сахаровым и, подобно Льву Толстому, бросила дом, хозяйство и уехала в маленькую станицу Крыловскую, где и умерла. Моя мать похоронила её в Тихорецке, но Сашка так и не захотел узнать, где она похоронена. Последние полтора десятка лет, почти до смерти, тётя Лиза работала санитаркой в детской поликлинике в Тихорецке. У меня о ней остались очень тёплые воспоминания.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.