Николай Полетика - Вoспоминания Страница 3
Николай Полетика - Вoспоминания читать онлайн бесплатно
Во второй половине XIX века род Полетика вступил в стадию оскудения. Из его представителей стоит выделить лишь две фигуры. Одна из них – Василий Аполлонович Полетика, племянник Михаила Ивановича и Петра Ивановича. О нем известно, что после окончания в 1838 году Горного корпуса он 20 лет был горным инженером на Алтае. В 1856 году В.А. Полетика купил вместе с Семенниковым небольшой литейный завод Томсона в Петербурге, за Невской заставой. Они превратили его в один из крупнейших частных заводов России – «Невский механический завод», производивший паровозы и корабельное оборудование (ныне Невский машиностроительный завод). В.А. Полетика был одним из первых защитников протекционизма в России. В 1864 году он издал в Петербурге курс лекций «О железной промышленности в России», прочитанных им публично, с 1875-76 годов был владельцем и редактором крупной петербургской газеты «Биржевые ведомости», переименованной в 1879 году в «Молву» (прекратила свое существование в 1881 году). Умер ВЛ. Полетика 18 сентября 1888 года. По оценке современников, он был «человек живой, увлекающийся, прекрасный и остроумный оратор».
Упомяну здесь и другую фигуру – моего дядю Николая Афанасьевича Полетику, внука Василия Григорьевича Полетики.
Украинская ветвь рода Полетика сохранила во второй половине XIX века лишь одно имение под Ромнами – в селе Талалаевка. Но дядя потерял и его. Летом 1877 года он дал убежище своему другу по гимназии Якову Васильевичу Стефановичу и его товарищу Льву Григорьевичу Дейчу, организаторам так называемого Чигиринского заговора. Дейч и Яков Стефанович составили фальшивую «Царскую» (или «Золотую») грамоту – «Высочайшую тайную грамоту», призывавшую крестьян от имени царя Александра II создавать тайные общества для восстания против дворян, чиновников и помещиков и раздела их земель. Дейч и Стефанович создали такое тайное общество в 1876 году в Чигиринском уезде. В 1877 году заговор был раскрыт; Дейч и Стефанович скрылись в имении моего дяди в селе Талалаевка. Здесь они были арестованы, а вместе с ними арестовали «за укрытие государственных преступников» и дядю. По приговору Киевского окружного суда дядя был отправлен в ссылку в Сибирь, где вскоре умер от туберкулеза. Имение было конфисковано и продано, и Роменская ветвь рода Полетика окончательно оскудела: остальные дети были малы и не могли защитить своих прав.
ДетствоЯ и мой брат-близнец Юрий родились 17 апреля 1896 года (по ст. стилю) в городе Конотопе. Нам было около 5 лет, когда мы стали жить у нашей бабушки, Марьи Львовны Бодилевской (урожденной Соколовской), вдовы городского врача в городе Конотопе. После смерти нашего отца (я его не помню), бабушка приютила маму и нас. Мы жили в просторном старом доме из восьми или девяти комнат на Соборной улице, второй дом от болота, пышно называемого рекой Езуч.
Жили мы довольно скудно, главным образом на средства бабушки. Своих детей у нее не было. Она очень любила нашу мать – «Милю», свою двоюродную племянницу. Бабушка любила и баловала нас, поражаясь иногда нашим не по годам быстрым умственным развитием, что сочеталось с физической инфантильностью. Мы были щуплыми проказливыми ребятами, которые быстро научились (к четырем-пяти годам) читать «по кубикам». Я был более спокойным по характеру мальчиком, Юра – более колючим, резким и шаловливым. Бабушка не раз называла Юру «сибирным», предсказав, когда ему было всего 7 лет, его судьбу: в 1937 году он был осужден по статье 58-10 УК («болтуны») на 5 лет ссылки в концлагерь. Он провел 8 лет на Колыме, добывал уголь в шахтах, прокладывал и мостил шоссе – так называемый «Млечный путь» от Колымы к золотым приискам, а после окончания своего срока служил сторожем на складе инструментов. Несколько раз он был на краю могилы, но все же выжил… В 1947 году он вернулся на родину в Конотоп, где умер в 1965 году.
Наши детские годы прошли тускло. Мама очень любила нас, но держала в строгости. Ежегодно летом, с мая по сентябрь, мы уезжали к дедушке – брату бабушки Павлу Львовичу Соколовскому. Он доживал свой век в селе Дептовка, в 25-ти километрах от Конотопа, в разоренном старом доме под соломенной крышей, с провалившимися, то здесь, то там скрипящими половицами и протекающей в дожди крышей. Ареной наших подвигов в деревне были обширный двор с огородом и заросший бурьяном, запущенный старый фруктовый сад: яблоки, груши, сливы, крыжовник, малина, смородина. Простая деревенская жизнь на лоне природы – мы бегали босиком все лето, – и простая пища укрепили наше здоровье.
Остальное время года мы жили в Конотопе у болота. Самое тяжелое воспоминание о временах детства оставил у меня наш сосед, дворянский недоросль Жорж Короткевич, натравливавший на нас ради шутки своих охотничьих собак. Мы были настолько напутаны, что и много лет спустя испытывали неприязнь к собакам. Сестры Жоржа, Олимпиада и Вера, очень славные женщины, были подругами матери. «Тетя Вера» подготовила нас к экзаменам в гимназию в 1905 году.
Между большим домом Короткевича у самого болота и домом бабушки стоял старенький деревянный флигель, который Короткевичи сдавали внаём семье Фейгиных. Это была небогатая еврейская семья, соблюдавшая Закон. Глава семьи был страховым агентом. Он часто заходил к нам, и мы тоже бывали гостями в их доме. Две дочки Фейгиных, Вера и Роза, были нашими сверстницами. Мы проводили целые дни с ними во дворе и на улице, играя в мяч, серсо, палочку-выручалочку и прочие детские игры. Зимой катались на салазках и играли в снежки. В семье Фейгиных, людей простых и добродушных, мы с братом впервые узнали вкус мацы и пристрастились к ней.
Другое воспоминание раннего детства – еврейская свадьба. В соседнем квартале, ближе к собору, была аптека. Владелец ее, старик Бройдо, выдавал свою дочь замуж и пригласил на свадьбу бабушку. Бабушка взяла нас, и я впервые увидел старинный еврейский свадебный обряд – невесту и жениха под хулой. Невеста и жених были влюблены друг в друга. Они смущались и конфузились от наплыва гостей, но свадьба протекла весело, красиво и трогательно. У меня на всю жизнь осталось теплое воспоминание о ней. Православную свадьбу я увидел значительно позже.
Накануне русско-японской войны Конотоп был типичным захолустьем с огромными непросыхающими лужами, где «тонули кони» и было очень мало мостовых. Две церкви, внушительная белокаменная тюрьма, казначейство и присутственные места, городская управа, земская управа, полиция – вот и все достопримечательные здания города. Украшением города были городская больница и городская библиотека с богатым фондом книг. Сам старый город состоял из двух коротких улиц с лавками и обширной базарной площадью, где стояли возы крестьян, привозивших овощи, крупу, муку и прочие незамысловатые продукты своего хозяйства. В городе было всего три-четыре мануфактурных и столько же галантерейных лавок, две-три гастрономических и столько же бакалейных лавок и пивоваренный завод. Окрестные помещики имели в городе свои дома. Большое шоссе соединяло город с вокзалом железной дороги Киев-Конотоп-Курск-Воронеж.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.