Борис Барков - Однажды Сталин сказал Троцкому, или Кто такие конные матросы. Ситуации, эпизоды, диалоги, анекдоты Страница 3

Весьма активно Петр Алексеевич интересовался практической хирургией. Почему именно хирургией и только хирургией — до сих пор осталось неразгаданной тайной! Иногда государь проявлял довольно живой интерес к гинекологии, однако хирургия всегда была на первом месте. Ничто не могло ее затмить в его понимании.

АННА ИОАННОВНА. Любимый мужчина императрицы Бирон и любимый шут императрицы Педрилло

Во время коронации Анна Иоанновна порвала кондиции (условия ограничения ее правления), и, когда государыня прошла в Грановитую палату и поместилась на троне, вся свита заняла свои места, вдруг государыня встала и с важностью сошла со ступеней трона. Все изумились, в церемониале этого указано не было. Она прямо подошла к одному из «верховников», Василию Лукичу Долгорукову, взяла его за нос и повела его около среднего столба, которым поддерживаются своды. Обведя кругом и остановившись против портрета Грозного, она спросила:

— Князь Василий Лукич, ты знаешь, чей это портрет?

— Знаю, матушка государыня!

— Чей он?

— Царя Ивана Васильевича, матушка.

— Ну так знай же и то, что хотя баба, да такая же буду, как он: вас семеро дураков сбиралось водить меня за нос, а я вас прежде повела, убирайся сейчас в свою деревню, и чтоб духом твоим не пахло!

Однажды за столом с фаворитом царицы Анны Иоанновны Бироном и князем Куракиным, только что возвратившимся из-за границы, императрица, выкушав бокал вина и подавая оный князю Куракину, спросила:

— Вам почти все европейские вина известны — каково это?

Куракин по неосторожности обтер бокал салфеткой. Государыня, покрасневши от гнева, сказала:

— Ты мной брезгуешь! Я тебя выучу, с каким подобострастием должно взирать на мою особу.

Бирон, щадя Куракина, сказал:

— Помилуй, государыня! Он сие сделал неумышленно, а следуя иностранным обычаям.

Раз в знойный день герцог Бирон, гуляя в Петербурге с шутом Антонио Педрилло, почувствовал сильную жажду и на предложение Педрилло достать свежей воды отвечал:

— Вода разгорячает еще более. Принеси-ка лучше бутылку вина.

Уверяя, что вино охлаждает, герцог осушил уже две бутылки и посылал шута за третьей.

— Нельзя, ваша светлость, — возразил тот.

— Это почему?

— Боюсь, что, много прохлаждаясь, изволите замерзнуть!

Одна балерина, прозванная скелетом грации, танцевала в балете с двумя партнерами — обожателем и мужем.

— Две собаки, — заметил придворный шут Педрилло, — дерутся за одну кость.

Бирон назначил шуту Педрилло пенсию в двести рублей. Спустя некоторое время шут опять явился к герцогу с просьбой о пенсии же.

— Как, разве тебе не назначена пенсия?

— Назначена, ваша светлость. Благодаря ей я имею что есть. Но теперь мне решительно нечего пить.

Герцог улыбнулся и снова наградил шута.

Однажды фаворит Анны Иоанновны Бирон спросил придворного Кульковского:

— Что думают обо мне россияне?

— Вас, ваша светлость, — отвечал он, — одни считают богом, другие сатаной и никто — человеком.

Молодая и хорошенькая собою дама на бале у герцога Бирона сказала во время разговоров о дамских нарядах:

— Нынче все стало так дорого, что скоро нам придется ходить нагими.

— Ах, сударыня! — подхватил придворный Кульковский, — это было бы самым лучшим нарядом.

Герцог Бирон послал однажды Кульковского быть вместо себя восприемником от купели сына одного камер-лакея. Кульковский исполнил это в точности, но когда докладывал об этом Бирону, то сей, будучи чем-то недоволен, назвал его ослом.

— Не знаю, похож ли я на осла, — сказал Кульковский, — но знаю, что в этом случае я совершенно представлял вашу особу.

Известный генерал Д. на восьмидесятом году от роду женился на молоденькой и прехорошенькой немке из города Риги. Будучи знаком с Кульковским, писал он ему из этого города о своей женитьбе, прибавляя при этом:

— Конечно, я уже не могу надеяться иметь наследников.

Кульковский ему отвечал:

— Конечно, не можете надеяться, но всегда должны опасаться, что они будут.

ЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА. Ученый Ломоносов, прусский король Фридрих II, Сумароков, Барков, Шувалов и другие

Камергер Елизаветы Петровны Петр Иванович Шувалов, заспорив однажды с Ломоносовым, сказал сердито:

— Мы отставим тебя от академии.

— Нет, — возразил великий человек, — разве академию отставите от меня.

— Государыня Елизавета Петровна, — сказал генерал-полицмейстер А. Д. Татищев придворным, съехавшимся во дворец, — чрезвычайно огорчена донесениями, которые получает из внутренних губерний о многих побегах преступников. Она велела мне изыскать средство к пресечению зла: средство это у меня в кармане.

— Какое? — вопросили его.

— Вот оно, — отвечал Татищев, вынимая новые знаки для клеймения. — Теперь, — продолжал он, — если преступники и будут бегать, так легко их ловить.

— Но, — возразил ему один из присутствовавших, — бывают случаи, когда невинный получает тяжкое наказание и потом невинность его обнаруживается: каким образом избавите вы его от поносительных знаков?

— Весьма удобным, — отвечал Татищев с улыбкой, — стоит только к слову «вор» прибавить еще на лице две литеры «не».

Тогда новые штемпели были разосланы по империи…

Действительный тайный советник князь Иван Васильевич Одоевский, любимец Елизаветы, почитался в числе первейших лжецов. Остроумный сын его, Николай Иванович, шутя говорил, что отец его на исповеди отвечал: «и на тех лгал, иже аз не знах».

Императрица Елизавета Петровна решила объявить войну прусскому королю Фридриху II. Когда манифест был готов и канцлер Алексей Петрович Бестужев-Рюмин преподнес его императрице на подпись, она взяла перо и, подписав первую букву своего имени «Е», остановилась и о чем-то задумалась.

В это время прилетела муха, села на бумагу и, ползая по чернилам, испортила написанную букву. Императрица сочла это худым предзнаменованием и тотчас уничтожила манифест.

Канцлеру потом стоило многих хлопот уговорить Елизавету подписать новое объявление войны.

Дочь Петра I императрица Елизавета Петровна решила подарить своему стремянному Извольскому золотую табакерку.