Наталья Лавриненко - Никита Хрущев Страница 3

Правда, Никита Сергеевич тоже был не безгрешен, и «грех» его, с партийной точки зрения, был посерьезней банального курения или пьянства: одно время Хрущёв питал пристрастие к троцкизму. «Это длилось очень непродолжительное время. И после этого я занял твердую позицию борьбы с троцкистами и со всеми врагами партии», – говорил он потом. К 1925 году от троцкизма Хрущёва не осталось и следа, однако о его «левоуклонистских» настроениях помнил секретарь Сталинского окружкома КП(б)У Константин Моисеенко. Есть версия, что от нападок Моисеенко Хрущёва защитил Лазарь Каганович – в те годы генеральный секретарь ЦК Компартии Украины. Многие партийцы в Украине были недовольны Кагановичем, но Хрущёву Лазарь, которого он знал еще со времен Февральской революции, был симпатичен.

В декабре 1925 года будущий глава государства в составе украинской делегации на XIV съезде ВКП(б) впервые побывал в Москве. На съезде шла борьба между большинством ЦК и «ленинградской оппозицией», возглавляемой Зиновьевым. Конечно, Хрущёв поддержал «генеральную линию», а в 1927 году на XV съезде ВКП(б) он проголосовал за исключение из партии Троцкого, Зиновьева и других деятелей оппозиции. Его политическая лояльность была продиктована не только страхом, что ему припомнят троцкизм. «Я и сейчас считаю, что тогда наша идейная борьба была в основе правильной», – писал Хрущёв в своих мемуарах спустя почти полвека. В искренность Никиты Сергеевича верят многие из его биографов. Ф. М. Бурлацкий, например, отмечал, что Сталин был менее образованным и культурным человеком, чем Троцкий, Зиновьев или Бухарин, но более понятным, и поэтому выходцы из рабочей и крестьянской среды, в том числе и Хрущёв, лучше воспринимали его речи и лозунги.

В 1926 году Хрущёва перевели в Сталино[2] в качестве заведующего орготделом окружного комитета партии, а вскоре его ожидало очень существенное повышение. По протекции Кагановича Станислав Косиор, который в 1928 году стал генеральным секретарем ЦК Компартии Украины, выбрал Хрущёва из нескольких претендентов на должность заместителя заведующего орготделом ЦК КП(б) Украины. Так Хрущёв оказался в Харькове, в то время столице республики. С заведующим орготделом Николаем Демченко он поладил, но сама работа ему не нравилось: «канцелярская», как характеризовал ее Никита Сергеевич. Еще не вступив в должность, он попросил Кагановича при первой возможности перевести его из столицы в какой-нибудь округ, лучше промышленный. В апреле 1928 года Демченко получил назначение в Киев, и вместе с ним переехал Хрущёв. Теперь Николай был секретарем Киевского окружкома, а Никита возглавлял орготдел ЦК Компартии Украины. Переезд в Киев вызывал у Хрущёва опасения, он побаивался националистов – не поймут его, русского. Но страхи Никиты Сергеевича были напрасны – эту работу он вспоминал потом с теплотой, да и сам Киев ему полюбился. Знакомство с «матерью городов русских» Хрущёв начал с прогулки по берегу Днепра – прямо с вокзала, с чемоданом в руках. Однако в Киеве Никита Сергеевич задержался меньше чем на год. В 1929 году в Москве была открыта Промышленная академия, и Никита Сергеевич попросил отпустить его учиться. Отъезд Хрущёва вызвал удивление: сотрудники подозревали, что имел место какой-то скрытый конфликт с Демченко. Это, скорее всего, не так, и все же истинная причина, по которой Хрущёв так быстро покинул Киев, остается загадкой. С одной стороны, Никите Сергеевичу как раз исполнилось 35, и это был последний год, когда он мог поступить в высшее учебное заведение. Но есть и другая версия. Чекист А. М. Орлов писал в мемуарах, что в Украине в это время созрел заговор против Сталина. Среди недоброжелателей вождя были Якир и Косиор. Историк Юрий Емельянов придерживается мнения, что Хрущёв мог об этом узнать и переехать в Москву подальше от возможных неприятностей. Емельянов обращает внимание на то, что перед отъездом Никита Сергеевич сильно болел, а это случалось с ним редко и обычно было связано со стрессом.

Промышленная академия, в которую поступил Хрущёв, представляла собой привилегированное учебное заведение, ориентированное на подготовку руководящих кадров для народного хозяйства. Однако среди слушателей было немало приверженцев «правого уклона», то есть сторонников Бухарина, Рыкова и Угланова. Борьба с «уклонистами» и помогла Хрущёву сделать головокружительную карьеру – пройдет совсем немного времени, и он возглавит столичный обком.

Хрущёв был очень активным членом партячейки академии и ратовал за исключение из нее инакомыслящих. Он познакомился с женой Сталина Надеждой Аллилуевой, которая тоже училась в академии. Они были в очень хороших отношениях, и Никита Сергеевич писал потом, что именно Аллилуева помогла ему сделать дальнейшую карьеру, рассказывая о партийной бдительности Никиты Сергеевича царственному супругу: «Когда я стал секретарем Московского комитета и областного и со Сталиным часто встречался, бывал у Сталина на семейных обедах, когда была жива Надежда Сергеевна, то я уже понял, что жизнь в Промышленной академии и моя борьба за генеральную линию в академии сыграли свою роль. Она много рассказывала, видимо, Сталину, и Сталин мне потом много в разговорах напоминал об этом… Я сперва даже не понимал, что уже забыл какой-то там эпизод, а потом я вспоминал – ах, видимо, Надежда Сергеевна рассказывала… Это, я считаю, и определило мою позицию. И главное, отношение ко мне Сталина. Вот я и называю это лотерейным билетом, что я вытащил свой счастливый лотерейный билет. И поэтому я остался в живых, когда мои сверстники, мои однокашники, мои друзья, мои приятели, с которыми я вместе работал в партийных организациях, сложили голову как "враги народа"». Впрочем, многие исследователи считают маловероятным, что Сталин прислушивался к словам жены при решении столь серьезных вопросов, как продвижение по служебной лестнице того или иного партийца. Биографы сходятся во мнении, что Хрущёва протежировал Каганович – в то время член Политбюро и секретарь ЦК ВКП(б), первый секретарь Московского обкома. Рой Медведев полагает, что Хрущёв нарочно умаляет роль Кагановича в своей судьбе из опасений, что тень этого «верного сталинца» падет на него самого.

21 мая 1930 года партсобрание академии избрало делегацию на X Бауманскую районную партконференцию. Среди делегатов были слушатели, которых считали сторонниками «правых». Хрущёв в это время был в командировке в подшефном колхозе и ни о чем не знал. Когда Никита Сергеевич вернулся, его вызвали к главному редактору «Правды» Л. 3. Мехлису. Он показал Хрущёву заметку, в которой говорилось о том, что бюро партячейки академии попустительствовало «правым», а райком не предпринимал должных мер. В результате и попали на районную конференцию делегаты-«уклонисты». Мехлис предложил Хрущёву подписать заметку, что тот и сделал. 28 мая Никиту Сергеевича избрали секретарем бюро новой ячейки и делегатом партконференции.