Петр Григоренко - Сборник статей Страница 3

В силу изложенного резолюция КПВ имеет исключительно важное, можно сказать, судьбоносное значение. Однако лишь при том единственном условии, что КПВ будет по-настоящему добиваться от КПСС предоставления своему народу творческой свободы во всех областях науки и жизни, если она сумеет разъяснить свою позицию другим коммунистическим партиям и завоюет их поддержку.

Пока такого стремления мы не видим. Советская печать даже не упомянула о названной резолюции, а протеста КПВ против этого не слышно. Сам Макленнан, выступая на XXV съезде КПСС ни словом не обмолвился об этой резолюции. Будет непростительной и непоправимой ошибкой, если эта резолюция останется на бумаге, не превратится в документ действия. Мировое коммунистическое движение переживает серьезнейший кризис. Выход из этого кризиса в осуществлении резолюции съезда КПВ. Путь к тому будущему, за которое борются коммунистические партии, лежит только через освобождение советского народа от бюрократических пут. Без этого напрасны будут все уверения западных коммунистов, что они добиваются "социалистического общества, которое будет самой передовой демократией в истории страны" (из изложения в "Правде" выступления Ж. Марше на пленуме ФКП 5-6 ноября 1975 г.). Вашим словам не поверят. Да и глупо было бы верить. Социализм - явление интернациональное, притом находится в процессе созидания, не имеющее готового образца. Поэтому идущие вослед обязаны использовать опыт впереди идущих. А что мы там видим? В СССР хоть наиболее отвратительные внешние симптомы культа личности ликвидированы, а вот недавно я случайно наткнулся на журнал "Корея", так там "Великий вождь, Красное Солнце" Ким Ир Сэн ловит удочкой карасей. Да не просто ловит, а одновременно думает о благе своего народа. Тошно смотреть. Стыдно, что это тоже "коммунист".

Так вот, пока социализм выглядит так, как он выглядит в "социалистическом лагере", можно ввести в заблуждение показом рекламных картинок не только епископа Стоквуда, но раньше или позже истина все же обнаружится. Даже не очень искушенные в политике люди не смогут не задуматься над вопросом, почему берлинскую стену построила и заминировала демаркационную линию ГДР, а не ФРГ, почему бегут, рискуя жизнью, из первой во вторую, а не наоборот. Стоит епископу Стоквуду встретиться с умудренным жизнью и опытом ума 80-летним председателем Всесоюзной церкви верных, свободных христиан Адвентистов Седьмого Дня (ВАСД) В.А. Шелковым, как все его умственные миражи рассеются. Ибо что сможет Стоквуд противопоставить тому факту, что начиная с 1930 года Шелков арестовывался трижды и провел в заключении в общей сложности 23 года, из них 55 дней в ожидании казни (в камере смертников). И все это за чисто религиозную деятельность и за отстаивание свободы мысли и других общечеловеческих свобод.

Хотя, может, на пути Стоквуда попадется не адвентист Шелков, а православный священник Дудко Дмитрий Сергеевич, богословское образование которого включает и 8,5 лет советских концентрационных лагерей.

А может, это будет и не Дудко, а баптист Вине, только что осужденный на длительный срок заключения. Или простая женщина-католичка из Литвы, Нийоле Садунайте, которая в своем последнем слове на суде над нею 17 июня 1975 года сказала:

"Этот день самый счастливый в моей жизни: меня судят за "Хронику ЛКЦ", которая борется против духовной и физической тирании. Значит меня судят за правду и любовь к людям!.. Мне выпала завидная доля не только бороться за права народа, но и быть осужденной, мое наказание будет моим триумфом... С радостью пойду на рабство за свободу других. И согласна умереть, чтобы другие могли жить".

В общем, кого-нибудь из числа гонимых за веру он обязательно встретит. Не может не встретить, поскольку в стране существует узаконенное гонение на религию.

В 1929 году, вопреки ленинскому декрету от 23 января 1918 года об отделении церкви от государства и школы от церкви, было принято законодательство о культах, которое снова соединило государство с казенными, т.е. во всем зависимыми от государства, религиями и атеизм (как господствующую религиозную систему) с государством. По сути создана диктатура госатеизма с вмешательством в сферу религии и личных убеждений каждого, с применением жестоких репрессий к верующим особенно. К тем, кто пытается проповедовать вероучение и вступает тем самым в борьбу с госатеизмом, т.к. последний находится в резком противоречии с Декларацией прав человека и с Пактами о правах, ратифицированными Советским Союзом. Стоквудам об этом законодательстве не говорят. Законодательство о культах не популяризируется. Перед стоквудами разыгрываются идиллические картинки, поэтому стоквудам можно простить их заблуждения.

Нельзя простить коммунистам, особенно руководителям компартий, то, что они, видя пороки системы, молчат о них, убеждая себя и других в том, что критика может принести вред. Нет, вред приносит ваше молчание. Неразоблаченные до конца величайшие преступления сталинизма не только нас душат, но и вас покрывают несмываемой грязью.

В СССР началось великое очистительное движение от мерзостей сталинизма. Огромная работа проделана в этом направлении 20-м и 22-м съездами КПСС. Но главное впереди. Суть этого главного в упоминавшейся уже резолюции XXXIV съезда КПВ. Дело в том, что в КПСС, особенно в ее верхах, вскоре после 20-го и особенно после 22-го съездов возникло серьезное противодействие линии, намеченной этими съездами. А это усилило, не могло не усилить, процесс пробуждения антидиктаторских общественных сил нашей страны. Я имею в виду движение, получившее на Западе название "инакомыслия", "диссидентства". Мы, участники этого движения, называем его иначе - "движение на Голгофу". И это единственно правильное название, так как объединяет нас только одно готовность идти на любые личные жертвы в знак протеста против бесправия, в котором пытаются удержать наш народ.

Сейчас в Омской тюрьме умирает мой друг Мустафа Джемилев. Этого 32-летнего крымского татарина уже трижды осуждали по заведомо ложным обвинениям и сейчас пытаются сделать это в четвертый раз.* У него нет другого способа борьбы против явного произвола, кроме голодовки протеста. И он голодает уже шестой месяц. Он часто теряет сознание, сердце дает перебои, но не сдается. Подумайте только, какой ужас! Небольшого роста, исхудавший до скелетного вида человек непреклонной воли и духа, мягкий и чуткий к чужой беде, не только не совершивший преступлений, но и неспособный на них, не может найти защиты от явного произвола в стране, руководители которой называют ее страной строящегося коммунизма. Он должен умереть только потому, что кучка взбесившихся бюрократов выбросила, творя этот произвол, крымско-татарский народ с его исторической Родины, а Джемилев не хочет признать этот произвол законным. Кто же прав: те, кто кричат о 1000 человек, выселенных с острова Диего-Гарсия, как о страшном геноциде, или тот, кто требует прекращения более чем 30-летнего геноцида по отношению к более чем 800-тысячному народу крымских татар? Мустафа не коммунист. Наоборот, с именем коммунистов у него связан непрерывный дикий произвол по отношению к его народу и к нему самому.