Джованни Пеше - Солдаты без формы Страница 3

I. Перемирие

Город Аккуи, 9 сентября 1943 года. С улицы подымается необычный шум; голоса людей наполняют утреннюю тишину. Я выглядываю из окна своей комнаты: группки солдат прерывающимися голосами, словно запыхавшись от долгого бега, просят штатское платье, чтобы спастись от немцев, охотящихся за всеми итальянскими военными. Несколько женщин тут же принимаются за работу: выносят и раздают «гражданскую» одежду. Солдаты торопливо переодеваются из военного обмундирования в штатское платье, предложенное им от всего сердца, и невольно вызывают у окружающих улыбки. Поистине живописно выглядят те солдаты, которые второпях натянули на себя куртки и брюки не по росту.

Я еще не отдаю себе отчета в происходящем, но пока одеваюсь, вдруг вспоминаю о перемирии, объявленном Бадольо по радио накануне вечером. Через несколько минут я уже на улице. Пытаюсь разузнать самые свежие новости. Солдаты говорят, что немцы блокировали стратегические точки города.

Сперва не знаю, что делать. Затем решаю немедленно отправиться в Алессандрию и попытаться там установить связь с Итальянской коммунистической партией. Выйдя на улицу, ведущую к вокзалу, встречаю группу женщин из соседнего района Пустерла: с взволнованными лицами, растрепанными волосами они подбегают ко мне; у некоторых на руках дети. Задыхаясь, они кричат: «Немцы стреляют в наших солдат! Немцы стреляют!» Я присоединяюсь к этой группе, она с каждой минутой растет.

Мы идем по направлению к казарме, в которой находятся захваченные немцами в плен итальянские солдаты.

Наша группа, ставшая уже многочисленной, прорывается через оцепление во двор казармы, где сгрудились пленные. Женщины с плачущими и перепуганными детьми на руках что-то кричат, а немцы пытаются оттеснить их. В это время многие солдаты, пользуясь неразберихой, спасаются бегством, выпрыгивая в окна и перелезая через стены. Кое-кому из нас даже удается захватить оружие, которое находится в казарме.

Так началась моя партизанская жизнь. Так 9 сентября 1943 года началась открытая борьба итальянского народа против немцев и фашистов.

В течение первой недели вместе с группой молодых людей из соседних селений (впоследствии эти молодые люди вольются в состав партизанской дивизии провинции Аккуи под командованием доблестного партизана Пьетро Минетти, по кличке Манчини, бывшего офицера итальянского флота) мы стараемся достать как можно больше оружия, установить связь со скрывающимися солдатами и убедить их в необходимости объединиться с нами и начать организованную борьбу.

Однако я остаюсь без непосредственной связи с компартией: мне не удается получить точных сведений о том, что происходит в других районах страны. Ходят слухи, которым трудно поверить. Говорят о тысячах партизан, действующих в горах Пьемонта, Венето, Ломбардии. Эти сведения, цифры кажутся весьма значительными по сравнению с результатами, которые удалось достигнуть нам. Мы понимаем, что действуем пока без плана. Нами руководит только желание бороться, и мы чувствуем, что это крайне необходимо. Поэтому я решаю поехать в Алессандрию, поговорить там с товарищем Камера, по кличке Освальдо, руководителем местной партийной организации, и получить от него указания. Поезд, в котором я еду, переполнен; в самых дальних углах молча сидят молодые парни, в которых я угадываю солдат, переодетых в штатское; на их лицах написано только одно-единственное желание: как можно скорее попасть домой.

По прибытии в Алессандрию сразу же нахожу Камера. Он говорит мне, что задачи, поставленные руководящими товарищами, таковы: 1) установить контакт с коммунистами нашей зоны и начать вербовку молодежи для участия в партизанской борьбе; 2) немедленно организовать комитеты национального освобождения, налаживая связи с антифашистскими элементами в других партиях, а также с теми беспартийными, которые хотят бороться против немцев и фашистов.

В провинции Аккуи уже работало несколько ячеек Итальянской коммунистической партии.

Кроме того, в самом городе Аккуи имелось некоторое количество старых коммунистов из бывшей группы Бордиги, которые в течение двадцатилетней фашистской диктатуры хотя и не примкнули к фашизму, однако держались в стороне от антифашистской борьбы и поэтому жили спокойно. Они не поняли, что в течение этих двадцати лет занимали капитулянтскую позицию, позицию косвенной поддержки фашистской диктатуры. Более того, они были убеждены, что являются героями антифашистской борьбы хотя бы уже потому, что не поддерживали политику Муссолини. Поэтому им было непонятно, как мог какой-то молодой человек, которого они даже не знали, прийти к ним преподавать урок антифашизма и, более того, учить их организации борьбы. С другой стороны, они даже не чувствовали необходимости вести борьбу, тем более такую, о которой говорил я. Они не понимали, что организовать партизанское движение означало создать армию, способную разгромить фашизм.

Несмотря на все это, я не падаю духом. Через несколько дней мне становится известно, что кое-кто из других партий пытается установить связи с нашей партией. Сразу же устанавливаю с ними контакт, и мы проводим первое собрание в кабинете дирекции кинотеатра «Гарибальди», принадлежащего адвокату Дзербини.

Мы знакомимся друг с другом. Представляясь, каждый называет свое настоящее имя. Они еще не знают правил конспирации. Почти все — адвокаты, врачи — лица свободных профессий. Собрание начинается. Говорим о бегстве короля, о Бадольо, о необходимости подготовиться к приходу англичан и т. п. Но никто не говорит об истинной цели собрания — что надо предпринять немедленно, чтобы успешно бороться против нацистов и фашистов. Все обходят молчанием то, что должно быть главным предметом обсуждения.

Собираюсь с духом и прошу слова. Мною овладевает такое чувство, словно я по своему положению ниже остальных присутствующих, я их стесняюсь. Мой юный возраст, слабое знание итальянского языка[9] приводят меня еще в большее смущение. Мне не удается выступить так, как бы хотелось, мне почти стыдно, что я, молодой человек, должен говорить им, людям в зрелом возрасте, о том, что нужно делать, как следует бороться. У меня идет кругом голова от их долгих речей, неизменно заканчивающихся утверждением, что невозможно вести неравную борьбу. Я сознаю, что должен заставить их ясно понять свои слова, должен суметь встряхнуть их и увлечь за собой. Необходимо убедить их в том, что мы должны немедленно перейти в наступление против врага.

К сожалению, как я уже сказал, мне трудно говорить по-итальянски. Я учился во Франции, а в Италии живу всего четыре года. Я изучал итальянский язык в ссылке, но не говорю на нем вполне свободно: я не нахожу подходящих слов, а главное — мне не удается выражать свои мысли с таким тактом и столь дипломатично, как это умеют они. Надо охарактеризовать создавшееся положение так, каково оно на самом деле, и в то же время я не должен задеть их чувства, которые они считают чувствами истинных антифашистов.