Анатолий Марков - Родные гнёзда Страница 3

«На другой день после нашего приезда в Астрахань, — повествует Контарини далее, — пришли к нам трое татар с лицами узкими и плоскими, как доски, и потребовали меня к хану, объявив одновременно, что Марку опасаться нечего, ибо он друг их государю, но что я, как франк, их враг и должен стать его рабом. Марк взялся отвечать за меня, советуя мне молчать и предаться совершенно его покровительству».

Опасность для итальянцев, несмотря на защиту русской миссии, всё время увеличивалась, и им объявили, что они будут проданы на рынке. Контарини пришлось заплатить за себя, чтобы не быть проданным в рабство, хану 2000 талеров, не считая всевозможных подарков. Как деньги, так и подарки ему пришлось занять у Марка и у татарских купцов под его же поручительство. Хан был удовлетворён, но на том дело не кончилось, так как татарские чиновники, пользуясь каждый раз выходом из дома русского посла, требовали с Контарини «страшным голосом и грозясь посадить его на кол», выдачи им всех драгоценностей.

Всё это, несомненно, показывает, что Марко Росс был весьма влиятельным и значительным лицом в Астрахани, если за его одним поручительством чужие люди доверили большие суммы неизвестному иностранцу и в его присутствии варвары-татары не смели тревожить его спутников.

Из Астрахани Марк с Контарини выехали 10 августа 1476 года с тем, чтобы сесть, когда едва стемнеет, на барку, стоящую на берегу Волги. «Вдруг Марк, — говорит Контарини, — окликнул меня таким голосом, что я подумал, что настал мой последний час, и велел мне сесть на коня и скакать в сопровождении одного татарина с самой отвратительной рожей». Итальянец, не противореча и ничего не спрашивая, ехал вслед за татарином двое суток. На вопрос посла татарин объяснил, что хан приказал осматривать все отходящие по Волге лодки и «если бы я был там найден, то был бы наверное задушен». Татарин скрыл Контарини на острове, куда через три дня Марк прислал за ним своего человека.

В дальнейшем путешественники двинулись вдоль берега Волги. Посол Марк начальствовал над караваном, который состоял из 300 человек русских и татар, имевших при себе 500 лошадей, как заводных, так и для прокормления в пути.

Через 15 дней пути караван переправился на другой берег и, связав плоты по 40 брёвен в каждом, привязал их к хвостам коней, которыми правили татары, и эти лошади тащили паромы.

Проехав неохватные пространства степи без дорог и жилья, послы добрались, наконец, до рубежей Рязанской области, откуда через Коломну прибыли в Москву.

Марк поместил Контарини в своём собственном доме, снабдил его всем необходимым и «именем государя своего убеждал быть спокойным и почитать себя как бы в собственном доме». Поблагодарив его за спасение жизни, Контарини просил представить его великому князю. «В скором времени я получил приказание явиться во дворец, где, после обычных приветствий, отблагодарил великого князя за внимание, оказанное мне его послом Марком, который поистине неоднократно спасал меня от великих опасностей».

Хотя венецианскому послу и объявлено было от Иоанна III, что в его воле ехать из Москвы или оставаться в ней, но необходимость расплатиться с русскими и татарскими купцами за деньги, взятые у них под поручительство Марка, вынудили Контарини послать одного из своих спутников за деньгами на родину, а самому остаться на несколько месяцев в Москве.

Впоследствии великий князь захотел оказать особенное внимание Светлейшей Республике и приказал уплатить долг её посла из своей великокняжеской казны, так что Контарини мог уехать, не дожидаясь возвращения своего посланца.

Вот всё, что сохранил нам в своей книге итальянский путешественник относительно малоизвестного у нас старого московского дипломата Марка Толмача, личность которого из этого источника обрисовывается симпатичными и чисто русскими чертами: великодушного, смелого и сметливого человека. Путешествие Контарини и личность Марка небезызвестны и русским историкам. В 7 томе своей истории Карамзин говорит о посольстве Марка к шаху и возвращении его через Татарию вместе с венецианским послом, именно на основании книги Контарини, как видно из примечания к главе 2.

За свои труды по выполнению посольства в Персию Марк был награждён землями в Коломенском уезде, которые перешли от него его детям и внукам, и из которых один — Кильдеяр Иванович, боярский сын, записанный в «тысячной книге» 1550 года, стал знаменитым разбойником Кудеяром, о котором речь будет в следующем очерке моей «Семейной хроники».

Боярин-разбойник

Указом Грозного царя от 2 октября 1560 года тысяча детей боярских, названных «лучшими слугами», были внесены в списки так называемой «тысячной книги» и поселены вблизи столицы. В их числе были «боярские дети 3‑ей статьи Суздальского уезда», три внука Марка Толмача — Давыд, Пётр и Кильдеяр, получившие наделы в Коломне.

Младший из них Кильдеяр Иванович оставил о себе в истории и народной памяти заметный след. Приближённый Грозного и бывший одно время его любимцем, Кильдеяр, как и многие другие его современники, неожиданно для себя вызвал к себе злобу подозрительного царя, который, однако, до поры до времени искусно скрывал своё подозрение. Опасаясь решительного и храброго слуги, Иоанн послал его с фиктивным поручением в Литву. В запечатанном конверте, адресованном литовским властям, заключалась просьба посадить подателя в тюрьму и назад не выпускать.

Оказавшийся так неожиданно и незаслуженно в заключении, Кильдеяр счёл это за вероломство литовцев. Подкупив охранников, сломав решётку подземной тюрьмы, выбрался он на свободу и, явившись в Москву, снова стал на царскую службу. На другой же день Малюта Скуратов по приказу царя, показывая Кильдеяру только что пойманного медведя на цепи, как бы нечаянно запер его со зверем в погребе. Кильдеяр голыми руками задушил медведя и явился к Грозному с жалобой на Малюту Скуратова, обвиняя этого последнего в покушении на его жизнь. Царь отделался какой-то шуткой, но через некоторое время приказал умертвить молодую и любимую жену Кильдеяра. Предание говорит даже, что Грозный велел приготовить похлёбку из её пальцев, которой угостил мужа…

Этого преступления Кильдеяр Иванович царю простить не мог и не хотел, и, бежав в леса, стал легендарным разбойником Кудеяром, воспетым народной поэзией и поэмой Некрасова «Два грешника», впоследствии переложенной в популярную русскую песню «Жило двенадцать разбойников, жил Кудеяр атаман»…

В памяти народной и в исторических монографиях имя Кудеяра живёт не как простого разбойника с большой дороги, но как борца с неправдой, мстителя и защитника слабых и угнетённых, противника сильных и власть имущих.