Николай Костин - За номером 600 Страница 3

С аэродрома за полетом Носова зорко наблюдали товарищи. И конечно же Мария Николаевна. Александр знал об этом и старался соблюдать на маршруте все правила курса учебно-летной подготовки...

Последний разворот. Самолет планирует. Приближается земля. Носов безошибочно определяет до нее расстояние. Пятьдесят метров... Тридцать... Двадцать... Десять... Пять... Ручку управления - на себя. Самолет постепенно выравнивается и плавно несется над летным полем. Промелькнули посадочные знаки. Секунда, другая, и машина мягко касается земли. Душа Александра поет... Есть первый самостоятельный полет! И вдруг... Что случилось? Самолет резко развернуло влево...

Подруливая к стоянке, Носов чувствовал себя скверно. На пробеге подкачал... Допустил непростительную оплошность. Ослабил внимание... Обрадовался, что уже на земле. Забыл про наказ инструктора: "Пока не зарулишь на стоянку и не выключишь мотор - не расхолаживайся..."

"Всего-то и требовалось - на пробеге энергично работать рулями, подумал с горечью Александр. - Не дать машине вильнуть в сторону".

Зарулил на стоянку. Выключил мотор. Не сразу вылез из кабины. Тяжело было встретиться с укоризненным взглядом Марии Николаевны.

- Молодец, Саша! - услышал Носов звонкий голос инструктора. - Какой вираж крутанул на земле!

Носов приподнялся над кабиной. Глянул на Марию Николаевну. И вместо огорчения увидел на ее лице улыбку.

- Сделаешь еще один полет по "кругу", - сказала она. - Хочу убедиться, справишься ли ты с машиной на пробеге во второй раз.

От радости Носов не сел, а плюхнулся на сиденье кабины. "Справлюсь... Обязательно справлюсь, Мария Николаевна", - говорили его сияющие глаза. Запустил мотор и снова вырулил на взлетную полосу. Стартер ободряюще кивнул ему и привычно взмахнул флажком.

Носов пролетел по "коробочке", не допустив ни одного нарушения летных правил. И посадка прошла отлично, и пробег закончился удачно.

Через несколько месяцев М. Н. Колотилина проводила Александра Носова в Тамбовское училище гражданской авиации. Здесь инструктором у него стал Борис Евгеньевич Финаев. Летал Носов на самолетах У-2 и Р-5.

Освоил полеты по дальним маршрутам. Запомнился треугольник: Грязи Липецк - Тамбов. Хорошо изучил аэронавигационные приборы. Научился пользоваться ими вне видимости земли - в слепом полете. Успешно сдал государственные экзамены. Стал летчиком IV класса гражданской авиации.

Носова, как одного из лучших выпускников училища, зачислили курсантом Болошовской военной школы пилотов. Попал он в группу лейтенанта Василия Александровича Коршунова. Сначала летал на Р-5, а потом на учебном скоростном бомбардировщике (СБ).

Коршунов среди инструкторского состава авиашколы заметно выделялся. К нему можно было обратиться за помощью по любому вопросу; он внимательно выслушивал подчиненного, отвечал серьезно и обстоятельно. Лейтенант любил курсантов, но был строг, а за небрежность никому не давал спуску. Наделенный от природы острым умом и цепкой памятью, он с первого знакомства видел в курсанте то, чего не замечали другие.

Курсантов, равнодушных к полетам, изо дня в день "тянущих лямку", Коршунов считал людьми без изюминки, старался пробудить в них интерес к летному делу, научить ценить и видеть вокруг хорошее, красивое.

Равнодушные к военной службе курсанты, как правило, летали посредственно. Но многие из них считали себя асами, обойденными удачей. Внешне самодовольные, они внутренне были робкими и обидчивыми. Отсюда показная бравада и как результат - поломки самолетов на посадке. В общем-то, таких курсантов в авиа-Школе было немного. Коршунов метко окрестил их сачками.

- Плохо тем живется, - любил он приговаривать, - кто к труду не рвется.

Лейтенант Коршунов не позволял фамильярности в общении с подчиненными. Но серьезность тона не переходила в натянутость и сухость. Командирская забота не перерастала в мелочную опеку. Справедливая оценка достоинства и недостатков каждого курсанта снискала Коршунову славу человека справедливого и неподкупного. Таковым он и был на самом деле.

В пареньке из московской рабочей семьи летчик-инструктор увидел прежде всего неутомимого труженика, готового и дневать и ночевать на стоянке самолетов. Таких курсантов Коршунов поддерживал. Посвящал им все свое свободное и несвободное время. Возвращал, как говорится, то, что приобрел сам и позаимствовал у других.

Курсант Носов не ждал от техника приглашения к работе на самолете. Оказавшись на стоянке, он часами ковырялся в моторе, не вылезал из кабины. Ползал на животе под фюзеляжем. Вот где пригодились Александру навыки заводского токаря! Профилактический осмотр машины он выполнял не хуже опытного авиационного механика.

- Зачем это тебе нужно? - насмешливо спрашивали Носова некоторые курсанты. - Ты же не техник, а летчик?

- Пригодится, - скромно отвечал Александр.

Он хорошо знал, что от добрых рук ничего не уходит. Бей галку и ворону: руку набьешь - сокола убьешь.

Лейтенант Коршунов про себя зачислил пытливого курсанта в категорию творцов. Угадал в нем будущего воздушного бойца.

Курсантская жизнь. Столько лет прошло, а Носов рассказывал о Коршунове, о полетах с ним в зону с такой теплотой и с такими подробностями, будто происходило все это не 40 лет тому назад, а не далее как вчера...

Скоростной бомбардировщик стремительно набирал высоту. Небо было чистым, только где-то на самом краю горизонта виднелись молочные полоски облаков. Носов старался выдержать все режимы полета. Впереди сидел инструктор. Курсант слышал, как он напевал свою любимую песню:

"Мы с тобой случайно в жизни встретились,

Оттого так скоро разошлись..."

Это был вернейший признак того, что курсант отлично выполнял полетное задание, грамотно пилотировал самолет. Если же инструктор молчал, значит, был недоволен. А уж когда стучал по козырьку кабины костяшками пальцев левой руки, значит, вот-вот возьмет управление машиной на себя. В таких случаях курсанту в кабине становилось тесно и жарко...

- Носов, как слышишь? - раздался в шлемофоне голос инструктора.

- Слышу вас хорошо.

- Приступай к выполнению задания...

Маневренный скоростной бомбардировщик минут двадцать добросовестно "утюжил" воздух в отведенном для него квадрате неба. Он скользил по кругу, падал к земле, стремительно взмывал вверх, повисал на одном моторе, скользил вниз на левом или правом крыле, виражил, пикировал, делал "горки".

Казалось, Коршунова будто и не было в кабине, точно он растворился в ней. Носов выжидал. Когда же курсант сделал очередной боевой разворот, лейтенант неожиданно резко сказал:

- Разве это боевой разворот? Бомбардировщик - это прежде всего твое боевое оружие, а уж потом летательный аппарат. Беру управление самолетом на себя.