Щусев - Александр Анатольевич Васькин Страница 30

негативно отразился на здоровье зодчего, осенью 1908 года заболевшего воспалением легких. На лечение он отправился в Италию, на уже знакомую ему Сицилию, где когда-то они с женой путешествовали. Здесь здоровье под влиянием благотворного средиземноморского климата пошло на поправку. Но даже вдали от родины его не оставляли мысли о творчестве. Он опять «заболел», но по-другому — новым проектом. В 1908 году Щусев приступил к одной из самых главных работ своей жизни — проектированию Марфо-Мариинской обители в Москве.

Щусев, сторонясь политики, тем не менее работал не в безвоздушном пространстве. Важнейшие события, происходившие в стране, косвенно вовлекали его в свой водоворот.

В феврале 1905 года в Кремле в результате покушения погиб великий князь Сергей Александрович Романов. К тому времени он уже как месяц перестал быть генерал-губернатором Первопрестольной, исполняя лишь обязанности командующего Московским военным округом. Это очень важное обстоятельство — убили не московского градоначальника, а одну из ключевых фигур Императорского дома Романовых, имевшую огромное влияние на своего племянника Николая II.

Эскиз южного фасада Покровского собора Марфо-Мариинской обители милосердия. А. В. Щусев. 1911 г.

К смерти великого князя приговорили наиболее радикальные представители российской оппозиции в отместку за Кровавое воскресенье 9 января 1905 года, когда мирная манифестация была расстреляна войсками Петербургского гарнизона.

Вскоре после взрыва на Сенатскую площадь приехала супруга князя, великая княгиня Елизавета Федоровна, «встав на колени, она стала рыться в куче останков убитого князя, ощупывала руки, проводила по плечам, отыскивая голову»[64].

Собравшиеся на месте взрыва случайные прохожие пытались взять на память, кто кусок шинели убитого, а некоторые — даже часть останков.

В Санкт-Петербург, где в соборе Петропавловской крепости последние 200 лет хоронили Романовых, великого князя не повезли. Отпевали его 10 февраля 1905 года в Алексеевской церкви Чудова монастыря, служивший панихиду митрополит Владимир назвал покойного мучеником (мог ли он предполагать, что это лишь начало мученичества Романовых?!). Николай II на прощание также не приехал.

Похоронили Сергея Александровича тут же — в храме-усыпальнице. И это очень символично — в Чудовом монастыре когда-то жил Гришка Отрепьев, а в 1612 году здесь умер в заточении священномученик Гермоген, патриарх и активный сторонник воцарения Романовых на российском престоле. Монастырь снесли большевики в 1930 году, уничтожив и храм-усыпальницу. Останки великого князя были найдены лишь в 1995 году при археологических раскопках в Кремле, оттуда они и были перенесены в Новоспасский монастырь.

На месте гибели великого князя в апреле 1908 года установили памятный крест (автор В. М. Васнецов). А через десять лет крест был снесен по указанию Ленина. Сегодня крест воссоздан в Новоспасском монастыре.

Смерть великого князя послужила жутким предзнаменованием такого близкого и скорого финала царствования Романовых. Ведь и жизнь-то его кончилась не в Санкт-Петербурге, а там, где за 300 лет до этого было положено начало высшей власти Романовых, в нескольких метрах от Успенского собора.

Мрачной, зловещей тенью поминальный крест словно нависал над древним Кремлем, над усыпальницей первых царей династии Романовых в Архангельском соборе, указывая, что всё возвращается на круги своя. Пройдет каких-то десять с лишним лет, и не только сам Николай II, но и его дочери, и сын, и жена, а также другие члены императорской семьи примут мученическую смерть.

Но кремлевский крест послужил не единственной формой увековечения памяти о великом князе, в память о своем убиенном супруге великая княгиня Елизавета Федоровна решила основать в Москве Марфо-Мариинскую обитель, что было чрезвычайно высоко расценено современниками — как духовно-нравственный подвиг. Благотворительность и милосердие — две добродетели, которые сделали великую княгиню известной далеко за пределами России, ее скульптурное изображение установлено на фасаде Вестминстерского аббатства в Лондоне в ряду мучеников XX века.

Причем упоминается она там под своим, российским титулом и именем, которые она обрела в 1884 году, бракосочетавшись с братом Александра III, великим князем Сергеем Александровичем. А до замужества дочь великого герцога Гессенского Людвига IV была известна как принцесса Елизавета Александра Луиза Алиса Гессен-Дармштадтская. А ее младшая сестра — принцесса Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадтская стала в 1894 году супругой Николая II. Последнюю российскую императрицу мы знаем как Александру Федоровну.

Интересно, что брат обеих принцесс, Фридрих, страдал так называемой «королевской» болезнью — гемофилией, унаследованной им от своей бабки, английской королевы Виктории. Это же заболевание было и у наследника российского престола цесаревича Алексея Николаевича.

Попав в Россию, принцесса Гессен-Дармштадтская постепенно пришла к выводу, что самой судьбой ей предназначено вершить здесь благие дела. Российская империя в буквальном смысле стала для нее второй родиной. И если ее сестра-императрица говорила по-русски до конца жизни с акцентом, то Елизавета Федоровна освоила его как родной.

Большое впечатление произвела на Елизавету Федоровну златоглавая Москва — город «сорока сороков», множества храмов и монастырей. В 1891 году, когда ее муж стал генерал-губернатором Первопрестольной, протестантка Елизавета Федоровна искренне и всем сердцем приняла православие: «Я все время думала и читала и молилась Богу — указать мне правильный путь — и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином»[65].

Религиозность была привита ей с детства и стала основной чертой ее характера в России, в Москве. Достаточно сказать, что после убийства мужа она не только простила его убийцу, но и ходатайствовала перед Николаем II о прощении Ивана Каляева, которого она посещала в тюрьме, подарив ему Евангелие.

Еще в 1892 году великая княгиня учредила в Москве и губернии Елизаветинское благотворительное общество. Это было великое и благое дело. Деятельность общества была направлена на помощь нуждающимся семьям и детям-сиротам. Как круги по воде, расходился по Москве пример великой княгини. Вот уже при церквях возникли во множестве елизаветинские приходские благотворительные комитеты, открылись приюты и ясли.

И кто знает, удалось бы обществу за четверть века своей работы (1892–1917) окружить заботой почти десять тысяч детей, если бы не частные пожертвования, служившие единственным источником его доходов. А пример жертвовательности демонстрировала обществу опять же великая княгиня.

Убийство супруга нанесло огромный удар по Елизавете Федоровне. После постигшего ее горя она удалилась от светской жизни, решив вести монашеский образ жизни, словно замаливая грехи не только за своего мужа (которого обвиняли в Кровавом воскресенье), но и за всех Романовых.

И тем не менее привыкшая к благим делам Елизаветы Федоровны, Москва была вновь поражена, узнав о ее решении продать фамильные драгоценности и имущество для строительства новой обители. В 1907 году она