Грег Кинг - Первая мировая. Убийство, развязавшее войну Страница 30

Осенью 1900 г. шах Персии прибыл в Вену, и сопутствующий этому визиту бал ознаменовал собой первое официальное появление Софии при дворе в качестве замужней женщины. Это исключительное событие стало поводом для разговоров по всей Вене. Но Монтенуово не закончил своей войны против пары, и бальный зал стал ареной боевых действий. «Не позволь ей считать, что она одна из нас», — якобы предупредила эрцгерцогиня Монтенуово, но он и сам не собирался допустить такой возможности.

Старинный дворец Хофбург был залит светом. Счастливчики, оказавшиеся среди приглашенных, поднимались по малиновой ковровой дорожке мраморной лестницы, вдоль которой выстроились солдаты почетного караула, и оказывались в огромных залах с колоннами, «настолько огромных, что казалось, что у них нет ни стен, ни потолков». Сложный аромат роз и орхидей наполнял воздух. Шелковому шелесту модных платьев вторили яркие мундиры офицеров, украшенные золотой тесьмой и отороченные соболем и лисой; в свете тысячи свечей хрустальных люстр переливались бриллиантовые ожерелья и сверкали ордена и медали.

Внезапно появился Великий мастер церемоний, облаченный в свой алый мундир, и громко стукнул в пол посохом из слоновой кости и серебра, возвещая тишину. Собравшиеся согнулись в поклонах и реверансах перед появившимся императором. Традиционно он должен был бы сопровождать мачеху Франца Фердинанда Марию Терезу как главную даму страны и мать наследника, но ни она, ни ее дочери, ни Габсбурги, поддержавшие и присутствовавшие на свадьбе эрцгерцога, не были приглашены. Вместо этого он вышел под руку с эрцгерцогиней Изабеллой, как знак его благоволения к ней, что многими было воспринято как несомненное доказательство его непринятия брака. Следующим следовал шах, за ним Франц Фердинанд и ведущие эрцгерцоги Императорского дома, эрцгерцогини, управительница гардероба предыдущей императрицы, герцогини, принцессы и вдовы из равных Домов, королевские дети, рожденные в равных по положению Домах, и наконец София в бриллиантовой диадеме, подаренной ей императором. Ей не было позволено сопровождать мужа, и она шла под руку с камергером двора. Эрцгерцогини и дамы, равные по положению с Императорским домом, шли по правую сторону в этом эскорте; София шла с левой стороны, что указывало на ее неравный статус. Монтенуово добавил последнюю каплю в унижение Софии перед двором. Двойные двери входа в зал были широко открыты, когда заходили члены императорской семьи; когда очередь дошла до Софии — одна из дверок была демонстративно закрыта, указывая, что она не имеет права на оказание такой любезности, и чтобы войти, ей пришлось повернуться боком.

Непредвиденными последствиями этих мелких унижений, как рассказывает правнучка, принцесса София, стало то, что принцесса Гогенберг оказалась окруженной вниманием и сочувствием многих. Она не показывала никаких признаков смятения и шла по залу с такими спокойствием и грацией, что даже ее самые отъявленные враги были поражены. Франц Фердинанд молча наблюдал все эти сцены, сжимая и разжимая кулаки в бессильной ярости.

Этот спектакль продолжился через несколько дней, когда Софии разрешили присутствовать в банкетном зале; Монтенуово постарался и тут сделать все возможное, оставив ей место между Изабеллой и Марией Кристиной. Гости, собравшиеся в зале, видели, как одна из створок массивных дверей закрылась при приближении Софии; она остановилась в замешательстве на несколько секунд, румянец смущения распространился по всему лицу, затем она резко развернулась и покинула дворец. Францу Фердинанду она сказала, что ей стало плохо. Только вернувшись в Бельведер, София поведала эрцгерцогу правду: подойдя к входу в зал, она осталась одна, с ней не было ни камергера, ни офицера эскорта, чтобы сопроводить ее в зал, и, испытывая стыд, она развернулась и ушла. На следующее утро пара стремительно покидает Вену. Но вспыльчивый Франц Фердинанд написал гневное письмо Монтенуово, в котором предупредил его воздерживаться в дальнейшем от подобных действий, и напомнил ему, что его собственные предки были бастардами, узаконенными лишь в последующем морганатическом союзе.

Теперь Монтенуово притворно показывал, что он оскорблен. Он побежал к императору и рассказал, что наследник престола унизил его, и пригрозил подать в отставку. Он утверждал, что допустил лишь небольшую ошибку. По просьбе Франца Иосифа он написал письмо, в котором принес свои извинения, но все полномочия были оставлены за Монтенуово и он не понес наказания. Имея императора на своей стороне, он даже не пытался в дальнейшем скрыть своей нелюбви к паре, открыто отзываясь о Софии как о простой «фрейлине».

По всей видимости, не Франц Иосиф придумывал все эти мелочные правила в отношении Софии, но он предоставлял полную свободу действий в их разработке Монтенуово. Император неоднократно утверждал, что, даже если бы и хотел, он уже просто слишком стар, чтобы лично разбирать все эти ограничения протокола. Когда после очередного произошедшего инцидента Франц Фердинанд пришел в ярость, София попыталась успокоить его: «Император просто слишком стар и немощен». София всегда старалась избежать возникновения вражды между императором и племянником. Правнучка Франца Фердинанда и Софии принцесса София видела императора человеком «с узким кругозором, упрямым, очень боявшимся совершить ошибку, если изменит какие-то правила и постановления». «Но я не думаю, что он был мстительным», — добавляла она.

Наверное, это действительно так. Но император вполне мог смягчить эти правила; его последующие уступки Софии показали, что он не был таким уж заложником традиций и этикета, как это часто изображают. Он редко вмешивался в деятельность Монтенуово, но многие придворные отмечали, что Франц Иосиф лично одобрял как большие, так и малые распоряжения, касающиеся жизни императорского двора. Целый ряд таких распоряжений отдавался на его личное утверждение, и он принимал решение исключительно по собственному усмотрению.

А Монтенуово? Похоже, он был целиком поглощен навязыванием своих бесконечных ограничений. Многие авторы говорят о нем как о «простом заложнике существующей тиранической системы социальных отношений» и не стремящимся «специально оскорбить» Софию. Но это звучит не очень убедительно. Принц испытывал личную неприязнь со стороны Франца Фердинанда. Его действия против брака и рвение, с которым он распространял сплетни о Софии, и то, как он использовал против нее данную ему власть, показывают его как человека, подверженного мелочной ненависти. Он с упорством и злобой называл ее в частных встречах только как «фрейлина», словно одно упоминание имени Софии было равнозначно анафеме. К сожалению молодоженов, Монтенуово обладал властью, которую мог использовать им во вред. Их правнучка принцесса София считала, что Монтенуово «был достаточно замкнутым и делал только то, что ему велели, строго придерживаясь протокола, что позволяло ему чувствовать собственную значимость».