Дебора Макдональд - Очень опасная женщина. Из Москвы в Лондон с любовью, ложью и коварством: биография шпионки, влюблявшей в себя гениев Страница 30

Пройдет еще немного времени, прежде чем она поймет, как петь эту незнакомую песню, как выражать то, что она чувствует. Что касается самих чувств, она так и не научится полностью управлять ими или полностью понимать их.

В то время как связь между Мурой и Локартом делалась все крепче, напряженные отношения между их странами приближались к точке разрыва.

23 апреля, на второй день после приезда Муры в Москву, в столицу прибыл новый посол Германии граф Вильгельм фон Мирбах, чтобы приступить к своим обязанностям. Локарт пришел в ярость, узнав, что большевики реквизируют сорок гостиничных номеров в «Элит» для Мирбаха и штата его служащих, большая часть которых находилась на тех же этажах, что и комнаты Локарта. «Белый от гнева» (и, наверное, охваченный сильными чувствами, навеянными присутствием Муры), он пошел к заместителю Троцкого Чичерину жаловаться. Получив от него извинения, но не удовлетворенный, Локарт связался с самим Троцким (его пришлось вытаскивать с заседания, чтобы поговорить с ним по телефону) и пригрозил, что свернет свою миссию и уедет из Москвы, если Мирбах останется в «Элит». Троцкий сдался, и граф вместе со своими сотрудниками был перемещен в гостиницу рангом пониже[177].

На тот момент Великобритания имела дипломатическое преимущество перед Германией. Когда Мирбах был приглашен на первую официальную встречу, эта встреча была не с самим Лениным, а с его заместителем, и ее тон был «кисло-вежливым»[178]. Тем временем Локарт отправил телеграмму в Лондон с сообщением о том, что большевики готовы согласиться на все предложения англичан предоставить им доступ к Восточному германскому фронту через территорию России. Вооруженные силы союзников могут прибыть через Архангельск на севере или с востока через Сибирь. Оставались лишь несколько камней преткновения, которые требовалось убрать[179]. И если в свободные минуты Локарт наслаждался присутствием Муры, то в рабочие часы он вел переговоры с Троцким и Уайтхоллом. Он и Гарстин составили список предложений, которые должно было рассмотреть правительство Великобритании, включая возможность открытого сотрудничества с большевиками в случае, если, как давал понять Троцкий, они способствовали военной экспедиции союзников через территорию России. Казалось, что Локарт и Гарстин уже нашли решение; даже министр иностранных дел Бальфур начал соглашаться с этой идеей[180].

Чего Локарт открыто не признавал, так это того, что он начал терять веру в свою собственную политику дружбы с большевиками. Появление Мирбаха потрясло его, и он знал, что SIS делала все, чтобы форсировать этот вопрос. Через свои связи в разведке Локарту стало известно, что антибольшевистские элементы в России, возглавляемые Борисом Савинковым – бывшим военным министром в правительстве Керенского, готовят государственный переворот.

И хотя позднее Локарт отрицал это, он связался с Савинковым и узнал о его планах[181]. Государственный переворот был назначен на 1 мая. Министерство иностранных дел Великобритании с большой настороженностью отнеслось к Савинкову (при царе он занимался антиправительственной террористической деятельностью), но английская разведка втайне планировала поддержать государственный переворот и оказывала ему финансовую помощь. Если государственный переворот будет успешным, то миссия Локарта разлетится в прах.

Но государственный переворот Савинкова в Первомай так и не состоялся. В ЧК узнали о нем, и организаторы были вынуждены его отложить. Вместо этого Первое мая в Москве было отмечено первым триумфальным парадом Красной армии на Красной площади[182].

Никто так никогда и не узнал, кто предупредил большевиков о заговоре. Возможно, это был один из командиров ленинской латышской «преторианской гвардии», которого Савинков пытался подкупить. Немцы были, по-видимому, необычайно хорошо информированы о готовящемся деле, и именно по их новостным каналам пришло сообщение о предотвращенном государственном перевороте.

Одним человеком, который знал о нем заранее, была Мура. Она разговаривала о нем с Локартом во время своего пребывания в Москве и ссылалась на него в том нерешительном письме к нему после возвращения домой. «Первого числа ожидают разных событий», – с тревогой написала она, очевидно боясь, что в результате антибольшевистского мятежа может произойти вторжение немцев[183]. Приблизительно в это же время один или два сотрудника британской миссии в Петрограде – не из круга ее друзей, разумеется, – начали снова задумываться о благонадежности мадам Бенкендорф. Это не имело никаких последствий, и она продолжала выполнять свою работу. Почти все английские служащие доверяли ей, и в министерстве иностранных дел Великобритании ее считали заслуживающей доверия. И хотя глава английской военно-морской разведки был потрясен тем, что русских женщин нанимают в качестве служащих (он узнал об этом от Кроуми), и порекомендовал немедленно прекратить эту практику, министерство иностранных дел предложило, чтобы этот запрет относился к «другим женщинам, помимо мадам Бенкендорф»[184].

Кто бы ни был этот информатор, после неудавшегося государственного переворота Борис Савинков избежал ареста и стал готовить новый заговор. Другим человеком, бежавшим из Петрограда в это время, был финансист Хью Лич – агент SIS и основной работодатель Муры. Он не только помогал переправлять деньги заговорщикам против большевиков, но и начал терять их доверие из-за каких-то темных финансовых махинаций. Также на его хвосте была ЧК. Как его имя попало в поле их зрения – это другой неясный момент. Возможно, не без помощи разочаровавшихся «белых» повстанцев или благодаря кому-то внутри британской миссии… Лич отрастил бороду, спрятался ненадолго в Царском Селе, а затем бежал в Мурманск, где нашел убежище в британской военной миссии[185].

В то время как операции англичан в России рушились, немцы во главе с Мирбахом максимально использовали неудавшийся государственный переворот Савинкова, видя в нем возможность отдалить друг от друга англичан и большевиков и обеспечить себе контрольную долю в России. Война, которая велась в Европе, приобрела новый фронт – его окопы располагались в Москве, а Мирбах и Локарт были воюющими сторонами. И в соответствии с духом войны это было противоборство, в котором один из них окажется убитым.

Глава 7. Давние враги, удивительные союзы. Май – июнь 1918 г.

Их жизнь определяли нетерпение и страстное желание. Мура в Петрограде и Локарт в Москве жили от встречи до встречи. Письма и телеграммы летали между ними туда и обратно; были и записки, торопливо написанные в перерывах между встречами и отчетами, и письма, над которыми долгими часами они размышляли по ночам. Их связь все еще была неопределенной: она выходила за рамки обычных интимных отношений, переходя в область страстного увлечения, но все же Мура еще не знала, как назвать это чувство. Он стал для нее Локи, и она посылала ему поцелуи, а не «наилучшие пожелания», как своим друзьям, но она все еще пыталась разобраться в своих чувствах. Она была глубоко к нему привязана и говорила об особой дружбе, но слово «любовь», исчезнувшее из ее приветствий, должно было вскоре снова появиться в более значимой форме.