Первый кубанский («Ледяной») поход - Сергей Владимирович Волков Страница 31

Симановский просил меня при удобном случае указать Верховному, чтобы он имел свой значок, по которому на поле сражения войска легко могли бы видеть его и ординарцы могли бы легко найти его штаб. «Я дал эту идею генералу Романовскому, – сказал Симановский, – который меня резко оборвал, сказав: «Полковник, у нас есть более важные дела, чем какой-то значок, о котором вы говорите».

Около шести часов вечера Верховный показался в нашей комнате. Поговорив и пошутив с журналистами, он вышел на крыльцо. Я вышел за ним. Он обратился к генералу Попову, который в это время, после совещания, садился на лошадь, чтобы ехать к своим казакам. Полковник Сидорин уже сидел на лошади. «Значит, вы меня известите немедленно, как только поговорите со своими. Время не терпит! Вы сами знаете, в каком положении дела», – сказал Верховный. «Так точно, Ваше Превосходительство!» – ответил Попов и в сопровождении 20 казаков вместе с Сидориным уехал из станицы Ольгинской.

«Ну как, хан, небось жарковато стало вам с этими господами, а? А что их больше интересовало?» – задал мне вопрос Верховный, держа руки в карманах. Ответив на вопросы, я предложил ему идею полковника Симановского. «Значок! Гм! Зачем?» Пауза. Потом: «Пожалуй, лучше трехцветный флаг! Наш национальный флаг!» – проговорил, глядя вдаль. Не говоря мне ни слова, Верховный пошел в свою комнату, то есть в столовую, где он принимал людей и работал.

Входя в столовую, где был сервирован стол моим денщиком Фокой, и отломив кусок черного хлеба, при скудном свете керосиновой лампы, блестящими, черными как уголь глазами пронизывая меня насквозь, Верховный сказал: «Пожалуй, купите материал. Пусть сошьют нам трехцветный флаг. Это хорошая идея. Между прочим, где он, в какой части полковник Симановский?» На мой ответ о полковнике Симановском Верховный сказал: «Очень храбрый, но весьма горячий офицер. Позовите его ко мне при встрече, я хочу поблагодарить его за его прекрасную идею, спасибо и вам, что вы не забыли поведать мне это. Правда, хан, лучше поднимем наш трехцветный флаг, эмблему великого народа, и пойдем под этим флагом против тех, кто растоптал его». – «Ваше Высокопревосходительство, под этим флагом легче будет и умереть», – ответил я. «Да, да, хан, только поторопитесь, потому что послезавтра мы выйдем отсюда. Только жду подхода Маркова и ответа Попова», – сказал он. На мой вопрос, чем кончилось совещание, он ответил: «Разговорами!» – «А что, как генерал Попов?» – спросил я. «Болтал, обещал, но я не надеюсь на него. Когда-то вы сами сказали: в пустыне у путника только Аллах путеводитель. Да, пусть Он нам поможет… А что, чем вы нас хотите угостить, хан?»

Я принес рюмку и бутылку водки. Вошел Деникин. Верховный улыбнулся и сказал мне: «Есть ли у нас еще рюмочка?» Пока я наливал рюмочку, генерал Деникин произнес: «Где вы, Л. Г., добываете это неисчерпаемое количество влаги, так необходимой в такие тяжелые дни? Проклятье, никто не хочет продать Малинину (Малинин – его адъютант), и нигде не найти». Верховный, кивнув на меня подбородком, сказал: «Вот хан знает, где находится запас». – «Хан, пожалуйста, скажите Малинину, где вы добываете», – попросил меня Деникин. «Тогда, Ваше Высокопревосходительство, вы не удостоите вашим вниманием наш скромный обед», – сказал я Деникину. «Нет, хан, все же скажите Малинину или уж вы сами пойдите вместе с ним, где будет возможность это сделать», – сказал Деникин. Верховный, улыбаясь, сказал: «Хан, есть ли еще у вас для родной рюмки?» Я понял его и принес бутылку, на донышке которой ровным счетом Фока приготовил на две рюмки.

После ужина я пошел и купил материал для штандарта в 9 аршин. С хозяином лавки я отправился к Эльснеру, который рассчитался с лавочником. На другой день в десять часов утра, когда я возвращался, Верховный стоял на крыльце и держал в пике флаг, любуясь им. «Возьмите, хан, и передайте, пожалуйста, конвою!» – кратко произнес Верховный, вручив мне этот флаг.

Я вручил этот флаг начальнику конвоя, полковнику Григорьеву. Он передал его высокому, статному текинцу, который до смерти Верховного носил его. Когда Верховный посылал нас в атаку, то флаг оставался с ним, то есть с Верховным, а в остальных случаях флаг оставался со мной возле Верховного, под градом пуль. Большевики любили пальнуть в эту святую эмблему их матери России.

31 марта в 9 часов утра я и текинцы увезли тело Верховного в Елизаветинскую станицу, а флаг текинец оставил Деникину. Дальше я не знаю о судьбе флага.

Что сталось с его буланым конем и как он его звал?

Свою кобылу Верховный называл Булан. Она была поймана на поле сражения Корниловским полком на Австрийском фронте. Она принадлежала убитому австрийскому офицеру. Ее привели как раз после того, как я возвратился из конвоя, вручив флаг Григорьеву. Я доложил Верховному об ожидавшем Верховного унтер-офицере Корниловского полка Дронове. «Меня хочет видеть солдат Корниловского полка?» – сказал удивленный Верховный и тотчас же вышел на крыльцо. Это было в станице Ольгинской.

«Ваше Высокопревосходительство, вам от полка», – отчеканил Дронов, подводя кобылу Верховному. Он, потрепав по шее кобылу, поблагодарив полк, сказал: «Ведите в конвой». Булана я сдал в обоз Корниловского полка в Елизаветинской станице после того, как мы положили Верховного в гроб.

В апреле месяце я в последний раз увидел Булана в Мечетинской станице. Она была грязная, очень худая. На ней сидел какой-то кубанский казак. Дальше я не знаю о ее судьбе.

Носил ли Верховный оружие? Какое? Стрелял ли сам d боях?

Верховный носил при себе семизарядный карманный маузер. Верховный ни в кого не стрелял. Всегда его револьвер с часами марки «Павел Буре», с записной книжкой, со свечой и коробкой спичек лежал на ночном столике или же на стуле.

Курил ли он? Пил? Что любил из еды и напитков?

Верховный не курил. Любил он в походе выпить только одну рюмку водки перед обедом. Когда я ему доставал бутылку водки, он был очень доволен и благодарил меня. Ел Верховный очень медленно. Он не был требователен, а ел все, что Бог послал, и всегда оставался доволен едой. Любил пить чай и пил его изрядно.

Называли ли его какой-нибудь кличкой чины штаба?

Чины штаба называли Верховного «Ваше Высокопревосходительство», а чины Корниловского полка называли «Батькой».

Вы были