Джерард Уильямс - Серый волк. Бегство Адольфа Гитлера Страница 31

В августе 1939 года, за месяц до того, как началась Вторая мировая война, группа обеспокоенных ученых, среди которых был и Альберт Эйнштейн, обратилась к президенту Рузвельту с письмом, предупреждая об опасности, которую таит в себе лидерство Германии в области теоретической физики. В связи с этим они выразили следующее опасение: «могут быть созданы чрезвычайно мощные бомбы нового типа». В результате для проведения ядерных исследований был сформирован «Урановый комитет», однако дело двигалось медленно. 9 октября 1941 г. Рузвельт ознакомился с результатами аналогичной британской программы под кодовым названием «Комитет MAUD» (позднее получила кодовое название Tube Alloys, «Программа по производству трубчатых сплавов»), в рамках которой англичане изучали возможность создания бомбы на основе урана. Правительство США не проявляло заметного интереса к этим исследованиям до тех пор, пока в декабре 1941 г. само не оказалось втянутым в войну налетом на Пёрл-Харбор. В январе следующего года было создано Управление научных исследований и разработок, начавшее работу над «Манхэттенским проектом», куда были включены и ученые из Комитета MAUD.[151]

2 декабря 1942 г. в первом экспериментальном ядерном реакторе, построенном в Университете Чикаго и названном «Чикагская поленница-1» (англ. Chicago Pile-1), под руководством эмигрировавшего из фашистской Италии Энрико Ферми была получена устойчивая самоподдерживающаяся цепная реакция. Теперь руководители программы, генерал Лесли Гроувз и его заместитель по науке Роберт Оппенгеймер осознали масштабы научно-технических работ, необходимых для разработки и производства атомного оружия. Множество университетов в Соединенных Штатах, Канаде и Великобритании с энтузиазмом принялись за фундаментальные и прикладные исследования по выделению изотопов урана с целью получения способного к атомному распаду оружейного материала, а также за исследования свойств плутония для создания альтернативного типа атомной бомбы. Через 3 года в «Манхэттенский проект», крупнейшее военно-техническое предприятие Второй мировой войны, было вложено около 2 млрд долларов, а также труд 130 тыс. человек; по масштабам проект мог сравниться со всей американской автомобильной промышленностью того времени.

В то же время генерала Гроувза и других высокопоставленных военных все больше беспокоили разработки атомного оружия в Германии. По инициативе генерала Джорджа Маршалла было сформировано разведывательное подразделение, в задачи которого входило получение информации о достижениях немцев и дезорганизация любой их ядерной программы. К началу 1943 года источники УСС в Европе уже передавали слухи о том, что немецкое «Wunderwaffen» («чудо-оружие») скоро поступит на вооружение вермахта, поэтому было логично предположить, что Германия лидировала в разработке атомного оружия. Почти на всем протяжении Второй мировой войны руководство «Манхэттенского проекта» было твердо уверено в том, что Западные союзники и Третий рейх ведут ядерную гонку не на жизнь, а на смерть. Не было сомнений и в том, что если в этой гонке победят нацисты, то первой целью для ядерной бомбардировки станет Лондон.

На самом же деле Германия плелась далеко позади, во многом благодаря природному стремлению нацистских руководителей разделять и властвовать (см. главу 3). В отличие от «Манхэттенского проекта» под строго централизованным управлением генерала Лесли Гроувза, немецкие ядерные исследования курировались несколькими структурами, включая Артиллерийско-техническую службу, Национальный совет по научным исследованиям и даже Имперское министерство почты. Более того, скудные ресурсы распределялись между девятью соперничающими командами разработчиков, каждая из которых работала над собственной программой. Перед войной Германия была мировым лидером в области теоретической физики, что привело к созданию немецкими учеными в декабре 1938 г. теории деления атомного ядра, однако, поскольку многие ведущие ученые в этой области были евреями, плоды их труда все чаще отвергались нацистами как «еврейская физика».[152] Из примерно двадцати шести физиков-ядерщиков, работавших в Германии в 1933 году, более половины вскоре эмигрировали, в том числе и 14 нобелевских лауреатов (как состоявшихся, так и будущих); несколько человек из числа этих беженцев присоединились к «Манхэттенскому проекту».

К январю 1944 г. в Блетчли-Парк расшифровали несколько сообщений, касающихся разработки немцами баллистических ракет, но ни в одном из них не упоминалась урановая бомба. Сопоставив эти данные с информацией из собственных источников на континенте, МИ-6 и сотрудники программы Tube Alloys (заменившей в конце октября 1941 года «Комитет MAUD») пришли к выводу, что согласованного плана по созданию атомной бомбы у Германии не существует, однако американцы были недовольны такими результатами. По вполне понятным причинам Гроувз позже писал:

Только до тех пор, пока у нас не появится абсолютной уверенности в обратном, мы должны были предполагать, что наиболее квалифицированные немецкие ученые и инженеры работают над атомной программой при полной поддержке своего правительства, и что в их распоряжении находятся все ресурсы немецкой промышленности. Любое другое предположение было бы несостоятельным и опасным.[153]

Подполковник Джон Лансдэйл-младший, глава службы безопасности «Манхэттенского проекта», поручил создание подразделения по сбору разведданных полковнику Борису Пашу. Называлась эта новая структура греческим словом «Алсос» (от греч. άλσος – «роща»), что было намеком на имя генерала Гроувза (англ. grove – «роща»). Паш родился в семье русских эмигрантов, бегло говорил по-русски и люто ненавидел Советский Союз; он служил в разведывательной службе G-2 армии США. Научным руководителем операции «Алсос» был выбран физик Сэмюэл Гаудсмит из Мичиганского университета, еврей датского происхождения. К моменту высадки войск Союзников в Нормандии в июне 1944 года команда проекта прибыла в Лондон, на место своей работы.[154]

Хотя 30-й штурмовой отряд коммандера Флеминга и взаимодействовал с разными британскими и американскими спецподразделениями во время сицилийской и итальянской кампаний, гармонии в отношениях между группами прежде никогда не было, и перед высадкой во Франции все стороны заново распределили роли своих подразделений. Существенные изменения были внесены и в методику работы, но прежде всего, теперь общим девизом было скорее сотрудничество, нежели конкуренция. Приоритет отдавался выявлению потенциальных целей в Северно-Западной Европе, занесенных в «черные списки» 30-го отряда. Наиболее насущной задачей в начале лета 1944 года стало обнаружение пусковых установок самолетов-снарядов «Фау-1» – реально существующей причины слухов о немецком «чудо-оружии». Эти пусковые установки вновь и вновь появлялись на территории Северной Франции, несмотря на согласованную кампанию Союзников по их уничтожению путем бомбардировок.