Дмитрий Бобров - Записки военнопленного Страница 31

Разумеемся, мы много общаемся, разговариваем между собой на самые различные темы. Однажды Пётр предложил провести поэтический вечер и под сводами Крестов прозвучали стихи, быть может, никогда ранее и не звучавшие в этих стенах. Читали стихотворения известные нам наизусть: Петр — пушкинского «Евгения Онегина», я — мои любимые стихи Владимира Маяковского, Валерия Брюсова, Роберта Бернса и Фридриха Ницше.

Неожиданно, Пётр увлёкся спортивными упражнениями. Несмотря на высокий рост и массивное телосложение, состояние его мускулатуры оставляет желать лучшего, очевидно, вследствие того не требовавшего физических усилий сидячего образа жизни, что он вёл до ареста. Теперь он усердно отжимается, подтягивается, используя в качестве брусьев края трёхэтажных металлических нар, бегает по дворику на прогулке и меняется на глазах, обретая бодрость духа и хорошую физическую форму. Сознавая пользу спорта, я тоже понемногу отжимаюсь и приседаю, даю мозгу отдых, а мышцам — напряжение. Я признаюсь, не особо спортивен, но занятия спортом приветствую, потому что они повышают внутреннюю дисциплину и не дают утонуть в дурмане расслабленного отупления угрожающего всем заключённым.

Хотя каждый месяц энная сумма поступает от нас в карман оперативника Стебенева, отчего камеру не заполняют людьми до отказа, у нас появляются новые сокамерники. Первым «заезжает» Игорь — двадцатилетний юноша уже пять лет как поглощённый уголовно-исполнительной системой. Пятнадцатилетним, его арестовали за драку, произошедшую после школьной дискотеки. Подвыпивший по случаю окончания учебного года подросток не просто подрался, а ещё и размахивал при этом ножом, что было признано хулиганством в применением оружия (ст. 213, ч. 2 УК РФ) и вызвало назначение трёхлетнего срока лишения свободы с отбыванием наказания в воспитательной колонии (т. е. в зоне для несовершеннолетним). В колпинской колонии, куда отправили Игоря, по его рассказам царили жестокие нравы и более физически развитые подростки из числа местных «активистов» и «блатных» не упускали случая, чтобы поиздеваться над слабыми и бесправными солагерниками. Из его слов у меня сложилось впечатление, что «малолетка» — это юдоль боли, насилия и жестокости, где изощрённые издевательства и непрерывные избиения составляют суть взаимоотношений заключённых детей. Иногда там происходят и маленькие восстания, когда исстрадавшиеся мальчишки выступают против самых ненавистных своих мучителей и неистовое возмездие настигает последних с большим ущербом для их здоровья и даже жизни. За участие в подобной карательной акции Игорь получил дополнительный срок. Толпа малолеток напала на отличавшегося жестокостью и несправедливыми придирками бригадира и нанесла ему тяжкие телесные повреждения, после чего он стал инвалидом. Орудовавшего арматуриной Игоря признали зачинщиком избиения и добавили к его сроку ещё пять лет.

Грустно было смотреть на этого выросшего в заключении юношу ещё не знающего девушки, зато хорошо знакомого с правилами цинизма, ограничениями жизненного пространства, однополым сексом, чувствами физической боли и унижения. В сущности, он не был совсем плох, хоть и был необразован. Его не до конца исковерканная бесчеловечной пенитенциарной системой натура ещё несла в себе светлые частицы доверчивости и добра, тягу к получению знаний, любовь к родителям. Человека не самых худших моральных качеств преследовала злая судьба — могущественный рок, принёсший его юность в жертву государственному Молоху. Потенциал личностного роста Игоря был, конечно, почти растрачен.

Следующим в 791 заехал Саша — здоровый двадцатипятилетний парень, осуждённый за «мошенничество», т. е. завладение чужими деньгами обманным путём. На свободе у него есть жена и ребёнок, однако он не выглядит слишком расстроенным: шутник и балагур Саша обладает богатым тюремным опытом и в заключение чувствует себя как дома. Хороший сокамерник и рубаха-парень, он обычно весёл и приветлив, находчив, раскован, жизнелюбив. Саша знает десятки смешных приколов и анекдотов, даёт разумные советы по поводу наших спортивных упражнений, обучает меня и Петю паре хитроумных борцовских приёмов, учит меня незаменимому, если нужно что-то сказать так чтобы никто не понял, языку глухонемых, и легко вливается в наш миниатюрный коллектив. Исходя из его обтекаемо-неопределённых рассказов о себе можно судить, о том, что Сашино прошлое глубоко связано с криминальным миром. Он занимался уличным «лохотроном» (распространённая разновидность мошенничества) и другими тёмными делами, вызвавшими два покушения на убийство. Один раз он «поймал» выстрел из дробовика разворотивший ему правый бок и лопатку, другой — получил множество мелких ранений лица и груди после подрыва заминированной двери квартиры. Познакомиться с Сашей подробней и ближе его узнать мы не успеваем ввиду скорого расставания спровоцированного крайне неприятным происшествием.

В тот день Саша получил передачу, долго что-то искал среди продуктов и ничего не найдя казался недовольным. Через полчаса, топоча ногами по деревянным доскам галереи, прибежал запыхавшийся Медведь и засунул голову в открытую кормушку. На его лице застыло укоризненно-суровое выражение.

— Что же вы, молодёжь, подставляете старого? — строго спросил, вызывая моё недоумение. — Из-за вашего наркотрафика и ко мне появляются вопросы. Я за вас перед опером ручался, а вы что устроили? Наркопритон? Сейчас Зинка придёт — хлопот не оберёшься!

Оказывается, в Сашиной передаче сотрудники нашли десять грамм героина (считается крупная партия) и, учитывая количество, заподозрили, что порошок предназначался для дальнейшей продажи в розницу зэкам. Для разбора к нам направлялись оперативник и Крестовский дознаватель — Зинка. Вульгарно-истеричный Зинкин голос уже раздавался на корпусе.

Доказывая и обосновывая мою непричастность к получению Александром героина, я пережил несколько очень сложных минут. Ведь мне грозила новая прожарка, на сей раз по подозрению в организации наркотрафика. В конечном счёте ситуация разрешилась сравнительно легко: я избежал негативных последствий, уголовное дело по факту передачи наркотика решили не возбуждать, героин реализовали по оперативным каналом (т. е. продали через подконтрольных оперативнику «барыг»), а Сашу отправили на «разработку» к тамбовским бандитам — спортсменам Роме и Володьке. Их, как я понял, не столько интересовал наркотический сегмент теневого тюремного рынка (они по этому направлению не «работали»), сколько прельщала перспектива солидно «нагреться» «взяв за яйца» предположительно наркодилера торгующего без прикрытия администрации СИЗО. Больше мы Сашу не видели.