Н. Елисеев - Николай II без ретуши Страница 31

Из воспоминаний Георгия Николаевича фон Таубе:

Пристрелка по японским судам была крайне затруднительна, наши снаряды об воду не рвались (к сожалению, они часто не рвались также и о борт неприятельских судов) и при рикошете давали только невысокий столб воды, так что недолеты в этот серый день на расстоянии 35 кб (кабельтов – специальная единица измерения, используемая в морской корабельной артиллерии; равна 182, 87 м. – Н. Е.) видны были плохо, перелеты же и попадания почти совсем не были заметны. (…) Японские суда были выкрашены в боевой грязно-серый шаровый цвет и в этот мглистый день на расстоянии 35 кб еле выделялись на горизонте. (…) Наши суда, выкрашенные в черный цвет с желтыми трубами, ясно должны были вырисовываться на фоне серого неба и этим облегчать прицелку и стрельбу японцам. Кроме того, из-за беспрестанно выписываемых нашей эскадрой кривых нам почти не приходилось стрелять на прямых курсах и большинство наших выстрелов делалось на циркуляции. Эта стрельба самая трудная и неверная, а у нас она еще затруднялась тем, что мы во время боя и пяти минут, кажется, не продержались определенным ходом, а из-за частого выхода из строя передних судов и поворотов – то давали наибольшее количество оборотов, то шли самым малым ходом, иногда же принуждены были совершенно стопорить машину.

Из дневника Александра Александровича Мосолова:

Вся свита была ошеломлена безучастием императора к такому несчастью. Когда царь ушел, Фредерикс рассказал о своей беседе с Государем в купе. Николай II был в отчаянии: рухнула последняя надежда на благополучный исход войны. Он был подавлен потерею своего любимого детища – флота, не говоря о гибели многих офицеров, столь любимых и облагодетельствованных им.

Из дневника Николая II:

17 августа 1905 г. Ночью пришла телеграмма от Витте с известием, что переговоры о мире приведены к окончанию. Весь день ходил как в дурмане после этого…

18 августа 1905 г. Сегодня только начал осваиваться с мыслью, что мир будет заключен и что это, вероятно, хорошо, потому что так должно быть. Получил несколько поздравительных телеграмм по этому поводу.

25 августа 1905 г. В 2½ во дворце начался выход к молебну по случаю заключения мира; должен сознаться, что радостного настроения не чувствовалось.

Из дневника Сергея Юльевича Витте:

В то время никто не ожидал такого благоприятного для России результата, и весь мир прокричал, что это первая русская победа после сплошных наших поражений. (…) Сам Государь был нравственно приведен к необходимости дать мне исключительную награду, возведя меня в графское достоинство.

Первая революция

Толстой Лев Николаевич (28 августа (9 сентября) 1828, Ясная Поляна Крапивенского уезда Тульской губернии – 7 (20) ноября 1910, ст. Астапово (ныне Лев Толстой) Рязано-Уральской ж. д.) – русский писатель, религиозный философ. Из письма Николаю II от 16 января 1902 года:

Любезный брат!

Такое обращение я счел наиболее уместным потому, что обращаюсь к Вам в этом письме не столько как к царю, сколько к человеку – брату. Кроме того, еще и потому, что пишу к Вам как бы с того света, находясь в ожидании близкой смерти. Мне не хотелось бы умереть, не сказав Вам того, что я думаю о Вашей теперешней деятельности и о том, какое большое благо она могла бы принести миллионам людей и Вам и какое большое зло она может принести людям и Вам, если будет продолжаться в том же направлении, в котором идет теперь.

(…) Самодержавие есть форма правления отжившая, могущая соответствовать требованиям народа где-нибудь в Центральной Африке, отдаленной от всего мира, но не требованиям русского народа, который все более и более просвещается общим всему миру просвещением, и потому поддерживать эту форму…можно только, как это и делается теперь, посредством всякого рода насилия, усиленной охраны, административных ссылок, казней, религиозных гонений, запрещений книг, газет, извращения воспитания и вообще всякого рода дурных и жестоких дел. (…)

Мерами насилия можно угнетать народ, но не управлять им. Единственное средство в наше время, чтобы действительно управлять народом, – только в том, чтобы, став во главе движения народа от зла к добру, от мрака к свету, вести его к достижению ближайших к этому движению целей. Для того же, чтобы быть в состоянии это сделать, нужно прежде всего дать народу возможность высказать свои желания и нужды, исполнить те из них, которые будут отвечать требованиям не одного класса или сословия, а большинства его.

…Как ни велика Ваша ответственность за те годы Вашего царствования, во время которых Вы можете сделать много доброго и много злого, но еще больше Ваша ответственность перед Богом за Вашу жизнь здесь, от которой зависит Ваша вечная жизнь и которую Бог Вам дал не для того, чтобы предписывать всякого рода злые дела или хотя участвовать в них и допускать их, а для того, чтобы исполнять Его Волю. Воля же Его в том, чтобы делать не зло, а добро людям.

…Простите меня, если я нечаянно оскорбил или огорчил Вас тем, что написал в этом письме. Руководило мною только желание блага русскому народу и Вам.

Достиг ли я этого – решит будущее, которого я, по всем вероятиям, не увижу. Я сделал то, что считал своим долгом.

Истинно желающий Вам истинного блага брат Ваш

Лев Толстой. Гаспра. 16 января 1902

Из дневника Алексея Сергеевича Суворина:

21 августа 1904. Самодержавие давно стало фикцией. Государь сам находится во власти других, во власти бюрократии и не может из нее вырваться…

27 августа 1904. Государь, станьте частным лицом в государстве и спросите самого себя: что бы Вы произвели на нашем месте, когда бы подобный Вам человек мог располагать Вами по своему произволу, как вещью?

Дебаты об указе «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка», составленном Святополк-Мирским и Витте в декабре 1904 года, о пункте указа, в котором говорилось про введение в Государственный совет делегатов, избранных провинциальными организациями:

Николай II: «Я указ этот одобряю, но у меня есть сомнение только по отношению одного пункта».

Витте: «Если Его Величество искренно, бесповоротно пришел к заключению, что невозможно идти против всемирного исторического течения, то этот пункт в указе должен остаться; но если Его Величество, взвесив значение этого пункта и имея в виду, что этот пункт есть первый шаг к представительному образу правления, со своей стороны находит, что такой образ правления недопустим, что он его сам лично никогда не допустит, то, конечно, с этой точки зрения осторожнее было бы этот пункт не помещать».