Н. Никитин - Преступный мир и его защитники Страница 31

Письмо, поданное Геккером профессору, было следующего содержания:

«Милостивый государь Герман Андреевич! Счастливая случайность открыла мне 1 июня глаза на причину возбужденного состояния моей бедной, нервнобольной жены. Причиной этого — вы, ваши неблагородные и бесчестные поступки. Вам, как врачу, более чем кому-либо должна быть известна слабость воли таких субъектов и та легкость подчиняться чужому влиянию, которой вы не преминули воспользоваться с 17-го по 19 июня. Поступок ваш подл, недостоин. Вы — человек с положением, именем, проживший около полустолетия, так низко воспользовались влиянием. 8 декабря прошлого года я говорил с вами по этому поводу, и вы дали мне честное слово оставить ухаживание за моей женой. Исполнили ли вы его? Как называют людей, подобных вам? Для восстановления чести жены я требую от вас: 1) по получении развода со мной жениться на ней, — у меня нет средств для ведения бракоразводного процесса, почему вы ссудите мне под вексель, обеспеченный моим страховым полисом, нужную сумму, согласно требованию присяжного поверенного, которому мною будет поручено дело; 2) до окончания процесса, во избежание ложных толков об отношениях ваших к жене моей, вы не будете с ней видеться, то есть не будете вместе гулять, бывать в театрах и посещать ее квартиру, — все должно ограничиться только письменной корреспонденцией. По прочтении немедленно прошу дать мне ваш ответ письмом же. Слову вашему больше не придаю значения. Ю. А. Геккер».

Дальнейшим следствием по этому делу было установлено, что Геккер, происходивший из потомственных дворян, по оставлении военной службы имел частную службу и в 1896 году заведовал материальным складом Рыбинско-Бологовской железной дороги с годовым содержанием в 2 400 рублей.

После свадьбы супруги Геккер поселились в Пскове, перезнакомились почти со всем городом и повели жизнь на широкую ногу. Они стали часто выезжать на балы и вечера. Посещение театра сделалось их потребностью, и, кроме того, госпожа Геккер сама начала принимать ближайшее участие в любительских спектаклях и живых картинах. Такая привольная жизнь супругов тянулась около трех лет, причем они уезжали также за границу, в Крым и на известные курорты, нигде не отказывая себе в удовольствиях. Само собой разумеется, жалованья Геккера не могло хватать на все это, и так как у него не было никаких других средств, то он вскоре запутался в долгах. Между тем Ольга Геккер не задумывалась над затруднениями мужа, желала блистать в обществе и любила ухаживания мужчин, отвечая кокетством.

Для посторонних глаз совместная жизнь супругов казалась нормальной, но это было обманчивое впечатление. В действительности же разность возраста, отсутствие больших материальных средств и нравственной связи между супругами постепенно подготовили почву для крупных семейных недоразумений. По-видимому, нелады в семье заставили Ольгу Геккер переехать, наконец, в Петербург и поступить на высшие женские курсы. Здесь и завязалось ее роковое знакомство с профессором Донбергом. Он виделся с ней почти каждый вторник на обедах у госпожи Рафалович, и знакомство их до такой степени окрепло, что молодая женщина два раза была у него на квартире. Когда муж узнал о ее отношениях к профессору, семейная жизнь их сделалась невозможной. Начались ссоры, и Ольга Геккер решила фактически разойтись с мужем. 18 февраля 1900 года она выдала ему следующую расписку: «Я, нижеподписавшаяся Ольга Андреевна Геккер, даю сию расписку моему мужу Юлиану Антоновичу Геккеру, обязуюсь с 1 мая 1900 года не требовать от него ни гроша на мое содержание, если Юлиан Антонович даст мне 1 мая 1900 года отдельный бессрочный паспорт. Нося фамилию мужа, обязуюсь вести себя прилично. Причина нашего разрыва — я, О. Геккер. С.-Петербург, 18 февраля 1900 г. Р. S. Обязуюсь и впредь никогда не возвращаться к мужу и не обращаться к нему за помощью. О. А. Геккер».

Молодая женщина оставила курсы и 7 мая переехала на новую квартиру, при которой открыла магазин дамских шляп. Муж продолжал навещать ее, уезжал на время к своим родным в Варшаву и, когда обнаружилось ее пребывание на яхте Донберга, стал настаивать, чтобы она попросила у последнего денег на развод и «не трепала бы его фамилии». Жена возразила, что профессор может отказать в этой просьбе, и это заявление в высшей степени раздражило его. На другой день в квартире Донберга разыгралась драма.

Юлиан Геккер был освидетельствован в отношении его умственных способностей, и санкт-петербургский окружной суд нашел, что он не обнаруживает явлений какого-либо психического расстройства и в день убийства находился в нормальном состоянии.

Дело это рассматривалось в санкт-петербургском окружном суде под председательством Н. А. Чебышева. Представителем обвинительной власти являлся товарищ прокурора Новицкий. Защищали подсудимого присяжный поверенный Марголин и Миронов. Ввиду огромного наплыва публики в зал заседания пускали только по билетам. Несмотря на это, масса любопытных заполняла обширный коридор суда, интересуясь исходом процесса.

Ю. А. Геккер — видный, представительный мужчина, лет сорока пяти, с интеллигентной наружностью, в очках, с солидной бородой, расчесанной надвое, и грустно-сосредоточенный — производил располагающее к нему впечатление.

Среди экспертов по его делу выступали также профессора-психиатры — Нижегородцев и Чечотт. Всех свидетелей вызвано было до тридцати человек.

Жена обвиняемого на суд не явилась, отказавшись давать показания.

На вопрос председательствующего Геккер признал вину и отрицал только заранее обдуманное намерение.

— Я находился в то время под гнетом чего-то ужасного, — взволнованно объяснял он. — Что-то шептало мне нехорошие советы: потребовать крови, но я поборол себя. Первого июня я оставил револьвер дома и отправился к профессору для переговоров. Глубоко оскорбленный, с поруганной честью, я вызвал его на дуэль — и получил отказ. А я думал, что он, как бывший воспитанник Дерптского университета, где поддерживается рыцарский дух, не замедлит удовлетворить мое требование!.. Тогда я предложил ему другой исход из позорного положения — развод жены со мной, чтобы он женился на ней. Для бракоразводного дела нужны были деньги, и я хотел обеспечить их выдачей Донбергу векселя под свой страховой полис. Он упорно отказывался от женитьбы и начал откладывать окончательные переговоры по этому делу со дня на день. То у него какое-то заседание, то он занят серьезной работой или должен отправиться на гонки в Гельсингфорс. Наконец, я не мог более терпеть… Моя честь страдала!

Подсудимый перестал говорить и начал глухо рыдать.